Россия и Франция. От Петра Великого до Ленина

Сейм проголосовал 6 сентября 1764 года, гражданское согласие казалось достигнутым, законность – соблюденной. Русские войска ушли от столицы. Противники русской партии хранили молчание, одни – будучи арестованы, другие – потому что им помешали присутствовать в сейме. Но все это было проделано так ловко, что казалось, будто голосование прошло в нормальных условиях. Дело в том, что оно походило на прежние, поскольку многих королей Польши сажали на трон иностранные монархи. Станислава Лещинского – Карл XII, Августа II – Петр Великий (который сначала поддерживал его, а затем, после его отречения, опять вернул на престол), Августа III – императрица Анна. Екатерина хотела вмешаться в выборы не столь явно, как ее предшественники, но после одержанной победы тут же написала Панину: «Я удовлетворена, Никита Иванович, королем, которого Вы посадили на трон. Это предприятие усиливает доверие, которое я Вам оказываю».

Избрание Понятовского вызвало ожидаемую настороженность во Франции, но также в Австрии и Пруссии. Накануне выборов Людовик XV отозвал своего посла в Варшаве, маркиза д'Аржансона, подчеркивая, что присутствие русских войск на польской территории не позволяет рассматривать эту страну как независимую. После выборов Пруссия присоединилась к России, приветствуя нового монарха, в то время как Франция и Турция не спешили этого делать, тем самым выказывая недовольство, которое Екатерина предвидела. Людовик XV не хотел оставлять Польшу России и отказывался признать столь спорные выборы. Отозванный из Польши французский посол уступил место представителю низшего ранга. Возвращение к нормальным дипломатическим отношениям произойдет лишь в апреле 1766 года, когда полномочный посол представит верительные грамоты королю, выбранному Россией. Как только Станислав-Август был избран королем Польши, Россия продемонстрировала, что считает эту страну своей сферой влияния. Станислав-Август хотел укрепить свою власть, отменив liberum veto[3], столь пагубное для функционирования государства. Зная, что необходимо согласовать это решение с русской покровительницей, он направил к Екатерине II эмиссара, графа Ржевуского, с заданием получить ее одобрение на столь значительное изменение конституции. Екатерина II и Панин склонялись к поддержке этого проекта, укреплявшего Польшу, так как она, вопреки своей традиционной антирусской ориентации, стала союзницей России и могла оказать ей очень нужную поддержку в случае конфликта с Пруссией. Но проект столкнулся с оппозицией Фридриха II именно потому, что тот понял, насколько существование более стабильной с политической точки зрения и связанной с Россией Польши не соответствует его интересам. Не желая провоцировать Пруссию, Екатерина II заявила, что традиционное политическое устройство с liberum veto следует сохранить. Возникла другая сложность – проблема «диссидентов», которые не имели всех прав поляков-католиков, в частности доступа к различным политическим и административным постам. В ходе коронационного сейма 23 ноября 1764 года русский посол в Варшаве Репнин, племянник Панина, потребовал от имени русской и прусской монархий уравнять гражданские права православных и протестантов с правами католиков. Императрица выступила в Польше в качестве защитницы религиозной терпимости во имя столь дорогих ей принципов Просвещения. Но между диссидентами, которые сформировали «корпорацию» под защитой России, и католиками вспыхнул кризис. Конфликт разрастался, поскольку короли Англии, Швеции и Дании (Северная система Панина) пришли на помощь диссидентам. Понятовский разрывался. В силу личных убеждений он предпочел бы удовлетворить требования диссидентов, но встретил сопротивление со стороны папы Клемента VII, который опубликовал короткое послание в поддержку католической партии, а папский нунций горячо защищал папскую позицию. Что оставалось Понятовскому, как не призвать обе стороны к благоразумию? Но это не возымело действия. Пока заседал сейм, Екатерина сосредоточила русские войска на границе и отдала приказ принять жесткие меры. Посол похитил епископов Кракова и Киева, глав католической партии, и отправил их в Сибирь с двумя другими членами сейма. Сейм вынужденно уступил, объявив, что католическая религия остается государственной и королевской, но за диссидентами признаются все права, за исключением права претендовать на корону.