Россия и Франция. От Петра Великого до Ленина

Здесь интересно рассмотреть роль, которую сыграл в Эрфурте Талейран. Он приехал туда в свите Наполеона, хотя после Тильзита уже не являлся его министром. Наполеон продолжает испытывать к нему уважение, доверять ему и поручать различные миссии, как, например, реализацию своего русского брачного проекта. Альбер Вандаль подытоживает игру Талейрана в Эрфурте следующим образом: «Теперь он – в негласной, но формальной оппозиции к своему хозяину и больше не служит его воле, он приехал интриговать против его проектов. Он хочет прежде всего – заключить свой особый мир с Европой, закрепить хорошие отношения с Веной, обеспечить себе капитал доверия русского царя, чтобы уберечь себя от будущих рисков. В Эрфурте он завязал отношения, которые позволят ему шесть лет спустя радушно принимать русского монарха в завоеванном Париже». Талейран, рано прибывший в Эрфурт, добивается большой близости с Александром I, имеет с ним частые беседы. Он ведет собственную игру, о которой его император и не подозревает. Разжигает недоверие Александра I к Наполеону, его просьбам и предложениям. Стремится убедить русского государя в недостаточной искренности повелителя Франции, выдвигающего пустые прожекты, которые не сможет провести в жизнь. Эмманюэль де Варескьель указал в биографической работе «Хромой дьявол», что Талейран сыграл в Эрфурте неожиданную, но крайне губительную для собственного императора роль. Он участвовал в каждом этапе переговоров, подготовке текстов, стоя притом на стороне России. Его побудительные мотивы объяснялись не только личными интересами, они прежде всего связаны с новым взглядом на интересы своей страны. Как справедливо подчеркивает Альбер Вандаль, Талейран был тогда убежден, что Наполеон потерял чувство реальности, способность трезво оценивать свои возможности и необходимо предотвратить грядущую катастрофу. По этой причине Александр нашел в Эрфурте человека, который поощрял его сопротивляться требованиям Наполеона и способствовал распаду союза, рожденного в Тильзите. Этот союз, который все же будет подтвержден в Эрфурте, потребует от России вступить в три войны, с Англией, Швецией и Австрией. В то же время Россия находится в конфликте с Турцией, а чуть позже столкнется с Персией, причем возрастающие волнения на Кавказе усугубляют ее трудности на Востоке. Мир, заключенный в Тильзите, повлек за собой серьезные последствия, и Александр постепенно осознает их, что заставит его занять более жесткую позицию перед лицом Наполеона.

В апреле 1809 года, через несколько месяцев после Эрфурта, началась война с Австрией. В случае конфликта, вызванного этой страной, Россия обязалась действовать заодно с Францией. Австрийцы развернули наступление на трех фронтах: эрцгерцог Карл захватил Баварию, эрцгерцог Иоганн – Северную Италию, а эрцгерцог Фердинанд – Великое герцогство Варшавское. Наполеон отреагировал в свойственной ему манере, быстро и резко, и уже месяц спустя его армии вошли в Вену. России надлежало вмешаться, и это ей не составляло особого труда, поскольку значительная часть ее войск уже была сосредоточена на западных границах. Через три месяца после начала боевых действий, в июле, часть русских сил форсировала Буг. Они заняли Галицию и 10 дней спустя после Ваграмской битвы расположились в Кракове, где и будут находиться. Этим ограничился русский вклад во франко-австрийскую войну, что с горечью отметил Наполеон. Подобно Александру, он осознавал быстрое ухудшение отношений с Петербургом. Подобно Александру, констатировал, что для тильзитского альянса больше нет оснований, заключая отсюда, что уверенность в общности интересов, празднуемая в Тильзите, покоилась на иллюзии. Дюрок подробно изложил все это Наполеону в докладной записке от 1809 года, которая попадет в руки Александру I. Союз с Россией, напоминал Дюрок, противоречил традиционной политике Франции; действия русских на Балканах подвергают опасности французские позиции в Италии; Россия поддержала испанскую кампанию лишь в надежде, что Франция увязнет в ней и выбьется из сил; в Польше она пренебрегла интересами Франции ради восстановления своего контроля над этой страной, вечным яблоком раздора между Парижем и Петербургом. Франция, подытоживал он, всеми средствами должна отбросить Россию на восток. От Бурбонов до Наполеона цель всегда оставалась одна – не позволить России играть какую-либо роль в Европе. Вялость русских действий в Австрии, которую наблюдал Наполеон, когда читал записку Дюрока, подтвердила в его глазах точность этого анализа. Шёнбруннский мирный договор, положивший конец войне, представлял собой одновременно месть Наполеона и вывод, который он извлек из рассуждений Дюрока. Наполеон отдал значительную часть Галиции Польше. Подобное расширение ее территории, хоть Россия и получила в качестве возмещения малую часть Галиции, не могло не беспокоить русского императора и не ухудшить еще больше его отношения с Францией.