Россия и Германия - стравить ! (От Версаля Вильгельма к Версалю Вильсона)

Грей начал "тщательно" вчитываться в уже хорошо знако мый текст без каких-либо эмоций на идеально выбритом ли це. Потом отложил бумагу и вздохнул:

- Вы дали сербам слишком мало времени и были чересчур категоричными. Но документ - поразительный, поразительный...

- Что вы имеете в виду, сэр?

- Ах, господин посол, я имею в виду то, что Англия, к счастью, здесь лишь беспристрастный наблюдатель.

И, наконец, 24-го же числа наступает очередь посла Германии в Лондоне фон Лихновски. Тут Грей был просто-таки ка тегоричен:

- Пока речь идет о локализации столкновения между вами и сербами, это меня не касается...

- Понимаю вас, сэр, - согласился Лихновски.

- Но если бы общественное мнение России (!? - С.К.) заставило (Ха! С.К.) русское правительство выступить против Австрии, то опасность европейской войны, по нашему мнению, надвинется вплотную, - вел далее Грей.

- Европейской? - невольно поежился Лихновски.

- Да... И всех последствий такой войны четырех, - Грей слегка, но отчетливо повысил свой тихий размеренный голос, - великих держав совершенно нельзя предвидеть.

Лихновски чуть не спросил: "А Англия?", но и так все было ясно. Четыре державы - это Россия, Австро-Венгрия, Германия и Франция... "Итак, Англия, слава Богу, ставит себя вне конфликта", - облегченно подумал про себя Лихновски.

Через день, 26 июля, английская команда Золотого Интернационала пошла уже с королевского козыря. Георг V интимно беседовал с племянником - братом кайзера принцем Генрихом Прусским. Король говорил так, словно он со своим подданным сэром Греем читал с одного листа: войну-де нужно локализовать между Австрией и Сербией, а Англия будет ней тральной. Генрих передал брату, что эти слова явно "сказаны всерьез".

Однако всерьез говорилось другое. 27 июля на заседании кабинета Грей ультимативно потребовал участия Англии в войне и, в противном случае, пригрозил отставкой. Но это было уже просто кокетством - ВСЕРЬЕЗ возражать никто не со бирался.

Уинстон Черчилль со свойственной ему выразительностью очень точно продемонстрировал врожденное двуличие и лицемерие образцового английского джентльмена - он сообщал жене, что энергичные военные приготовления обладают для него "отвратительным очарованием". Первое слово было попыткой самооправдания, второе - содержало истину.

Июльские маневры Королевских военно-морских сил по казали мощь Англии очень наглядно: для того, чтобы объединенные флоты проплыли мимо яхты Георга V на инспекторском смотре, понадобилось шесть часов. А в ночь на 29 июля уже без парадной помпы, с потушенными огнями британские дредноуты вышли из Портленда, прошли Английский канал (то есть Ла-Манш) и направились на боевую базу в Скапа-Флоу.

Теперь и для Британии наступал предвоенный финал. Каким же он был? Во всех трудах о Первой мировой войне заседание английского кабинета 27 июля, где Грей грозил отстав кой, выглядит прямо-таки шекспировским сюжетом. После доклада Грея, который якобы впервые обратил внимание кол лег на то, что на континенте вот-вот грянет война, воцарилось молчание. Его нарушил лорд Марли, которому в 1914 году исполнилось уже семьдесят шесть лет. Это был английский либерал старого закала. Он написал биографии Вольтера, Руссо, Кромвеля и собственного патрона - Гладстона. Написал Морли и двухтомную "Жизнь Кобдена". Фабрикант Ричард

Кобден - убежденный сторонник фритредерства (свободы торговли), был своеобразным политическим деятелем середины XIX века. Он выступал против Крымской войны, против владения Гибралтаром. Морское владычество Англии считал узурпацией, а господство над Индией - авантюрой. В качестве первого шага к международному разоружению Кобден требовал одностороннего уменьшения британской армии и флота. Сам Морли, будучи статс-секретарем по делам Индии, взглядов своего героя не разделял и подавлял индийское освободительное движение жестоко. Но чего у него - как и у Кобдена - нельзя было отнять, так это любви к Англии как к державе, а не филиалу конторы Дяди Сэма и Ротшильдов. Морли числили в прогерманцах, но он был всего лишь пробританцем, который понимал, что хорошие отношения с немцами в интересах англичан.

Лорд Морли после доклада Грея высказался против войны с Рейхом. Его поддержали еще десять членов кабинета. Ллойд Джордж с несколькими министрами якобы колебались. С Греем были только премьер Асквит, Холден и Черчилль. Конфуз? Исторический момент? Нет, читатель, - спектакль. Хотя и без публики - друг перед другом.

Пару лет назад в 1912 году во время Агадирского кризиса в том же кабинете Асквита соотношение было обратным: на стороне мира с Германией оказались три человека, включая все того же Морли. И вдруг такая метаморфоза! А ведь и тот кризис был чреват для Англии войной. Более того, тогда имен но жесткая позиция Англии сдержала развитие конфликта.