Россия и Япония: стравить!

И это при том, что он сам же сообщал в Петербург 18 августа: «Япония более всего нуждается в деньгах, и правительство, вероятно, опасается ответственности за сделанные займы под залог различных государственных имуществ».

Уже из этой констатации следовало, что Япония реально вести войну не в состоянии, хотя верховная власть это от широкой публики скрывает.

Вот бы нам «резину» и потянуть какое-то время. На сыпинских позициях русские солдаты сидели прочно. Однако уже 15 августа Витте подтверждает наше предварительное согласие на пункты 1,2, 3,4, 6, 7, 8 и 12.

Замечу, что, соглашаясь на особые рыболовные права японских подданных, он даже не попытался придать этим правам характер взаимности. Хотя просто обязан был потребовать предоставления русским рыбакам аналогичных возможностей лова в японских водах. Пусть даже просто с целью затягивания переговоров.

18 августа японцы «уступили» по наглейшим 10-му и 11-му пунктам при условии выполнения Россией 5-го и 9-го пунктов — Сахалин и контрибуция.

На деле японцам отчаянно были нужны деньги, и они были готовы от Сахалина отказаться — ведь это означало возобновление активных военных действий.

И вот в такой, собственно выигрышной, ситуации Витте, как мы знаем, 21 августа предлагает царю согласиться и на потерю Сахалина, и на «возвращение военных расходов».

22 августа из Петербурга приходит указание о прекращении переговоров ввиду безнадежности довести их до удовлетворительного состояния.

И 22-го же Рузвельт нажимает на Николая. Это как раз 22-го он написал царю, что «продолжение войны означает потерю не только Сахалина, но и Восточной Сибири»...

24 августа Николай неосторожно откровенничает с послом США Мейером...

А 25 августа...

А 25 августа, уважаемый мой читатель, Яков Шифф направляет японскому послу в Вашингтоне Такахире письмо, в котором писал: «В случае, если война будет продолжаться, Россия сможет использовать свой огромный золотой запас. С другой стороны, я опасаюсь, что денежные рынки Америки, Англии и Германии (вспомнив виттевского берлинского собеседника Мендельсона, я этим «...и Германии» особо умилился. — С.К.) не склонны будут дальше финансировать Японию в сколь-нибудь значительном размере».

Это был даже не щелчок по носу Японии, это был нокаут. Действительно, зачем шиффам допускать, чтобы Япония содрала с России те деньги, которые с нее собирались содрать сами шиффы, Мендельсоны и Ротшильды путем уже планируемых займов Витте под «подавление революции»?

Не вернее ли было не позволить Японии решить свои долговые проблемы за счет русской контрибуции и подольше держать Японию «на коротком поводке»?

«Умник» Витте должен был это понимать даже во сне. — настолько это было для мало-мальски компетентного финансиста азбучно. А вот же — не «понимал».

Хотя все он понимал, все понимал, стервец!

Зато Япония этот ультиматум (а как еще такое письмо расценивать?) Шиффа, а точнее — всей финансовой элиты мира, поняла.

Вот почему японский делегат Комура 26 августа дал в Токио паническую, по сути, телеграмму о том, что русская делегация угрожает прервать переговоры. И вот почему совещание императора, «генро» и высшего военного командования 27 — 28 августа санкционировало подписание мира и отказ от требования Сахалина и контрибуции.

Собственно, в инструкциях японским уполномоченным Сахалин и не значился в числе требований, абсолютно обязательных.

Зато идея полностью японского Сахалина была ведущей для Рузвельта. Ведь такой вариант был бы вечным поводом для раздора России и Японии и вечным соблазном для Японии отхватить у России кроме Сахалина и еще что-то...

Однако тут у Рузвельта не «обломилось», и 29 августа все разногласия были закрыты.

К 5 сентября эксперты покончили с редакционными правками текста договора.

На все ушел неполный месяц.

Для сравнения сообщу, что мирные переговоры между Советской Россией, находившейся действительно в отчаянном положении, и Германией в Брест-Литовске начались 22 декабря 1917 года и продолжались до 10 февраля 1918 года (когда их сорвал Троцкий).

Витте же все обделал за двадцать с лишком дней, получив от «американской» прессы звание «короля всех дипломатов».

И очень может быть, что этому «королю» аплодировал из гроба барон Стекль... Он ведь тоже антирусские делишки обстряпывал, особо их не затягивая.

Прошли годы... 1 марта 1919-го бывший командир корпуса на Северном фронте и будущий управляющий военным министерством у Колчака барон Алексей Будберг ехал по Южной Маньчжурии, направляясь в Токио...