Россия и Южная Африка: три века связей

Консульство передавало статьи, присылаемые из Москвы для южноафриканских газет. Они публиковались в кейптаунском еженедельнике «Гардиан», в йоханнесбургских журналах «Совьет лайф», «Гармент уоркерс» и «Демократ». Но редакторы жаловались, что статьи очень велики, их приходится сокращать, и к тому же многие статьи по своей теме не интересуют читателей [464].

В сохранившихся материалах консульства большое место занимают письма с выражением отношения к Советскому Союзу и его политике. Они приходили не только из Южной Африки, но и из многих других африканских стран. Ведь советское консульство да посольство в Эфиопии были единственными советскими дипломатическими представительствами в Африке южнее Сахары.

Больше всего приветствий и поздравлений с юбилейными датами приходило от общества «Друзья Советского Союза», от связанных с ним лиц и организаций, от некоторых профсоюзов и, разумеется, от коммунистов.

Сохранились и такие послания: африканер из Гугенот юниверсити колледжа в Велингтоне написал советскому дипломату Вышинскому. Он выразил уверенность, что Вышинский говорит на африкаанс, послал ему в знак признательности грамматику языка африкаанс и попросил советское правительство организовать из Берлина радиопередачи на африкаанс [465].

Д-р Ван Атвеген из г. Тейнисен (Оранжевая провинция) подарил Сталину львенка по имени Чака. Львенок был помещен в Московский зоопарк [466].

Писем с протестом против политики Советского Союза в делах консульства мало. Очевидно, те, кто осуждали Советский Союз, считали бесполезным вступать в контакт с консульством. Среди исключений — несколько посланий от южноафриканских мусульман с яростным протестом против статьи об исламе в «Большой советской энциклопедии». Об этой статье они узнали из южноафриканского журнала «Мослем дайджест». 400 мусульман из Лусаки даже послали из-за этого петицию в Верховный Совет СССР. А в январе 1955 г. мусульманин из Дурбана просил cоветского премьер-министра Г.М. Маленкова принять ислам и объявить Россию мусульманским государством и выразил уверенность, что Маленков последует его совету [467].

Сохранились в делах консульства и письма, пересланные из советского министерства иностранных дел. Письма от жителей Гамбии и Того с жалобами на действия английских колониальных властей и с просьбой к Советскому Союзу о вмешательстве [468]. А Банколе Реннер, ганец, получивший в 1920-х годах образование в СССР и вернувшийся на родину, послал в 1946 г. телеграмму советскому министру иностранных дел В.М. Молотову. В это время Молотов на Парижской мирной конференции предложил передать Советскому Союзу под опеку Триполитанию и Киренаику, т. е. всю или почти всю Ливию. Реннер обратился к Молотову — от имени всех угнетенных народов Африки — не отказываться от этого предложения. Заключил он свою телеграмму заверением, что народы Африки поддержат эту советскую инициативу [469].

В целом, увы, нельзя сказать, что деятельность Генерального консульства была особенно плодотворной.

Чем это объяснить? Отношением южноафриканских властей? Несомненно. Некомпетентностью, низким профессионализмом, подбором кадров консульства не по деловым, а по анкетным данным? Конечно, и этим тоже. Консульский агент, прибывший в Кейптаун в сентябре 1949 г., не знал ни одного иностранного языка [470].

Не особенно высокое дипломатическое искусство проявилось и в интервью, которое дал последний генеральный консул перед отъездом из Южной Африки. Его спросили: «Почему русским не разрешают путешествовать за границу?»

Он ответил: «Русские могут путешествовать за границу, если у них есть достаточно денег, и их пускают в страны, которые они хотят посетить. Но мы — страна, которая любит удовольствия и живет сегодняшним днем. Поэтому немногие русские копят достаточно денег для отпуска за рубежом. Они много путешествуют в наших собственных странах, и многие чувствуют: “зачем ездить за рубеж, когда в России так много замечательных мест”» [471].

Некомпетентность, однако, была лишь побочной причиной слабой работы генконсульства. Вместо содействия развитию отношений Сталин вменял консульствам в обязанность следить, чтобы железный занавес нигде не дал трещину и чтобы все взаимоотношения неукоснительно шли только в русле советской пропаганды. Такова была судьба, очевидно, всех советских дипломатических представительств.

И все же правительство Южной Африки выбрало странный момент для разрыва отношений. Консульство было создано при Сталине и продолжало существовать в годы послевоенных сталинских репрессий. В феврале 1956 г., именно в том месяце, когда было закрыто консульство, состоялся XX съезд КПСС, раскрывший некоторые из сталинских преступлений и осудивший то, что называлось тогда «культом личности Сталина».

По-видимому, южноафриканское руководство считало различия между Сталиным и Хрущевым несущественными тонкостями, никак не менявшими режима. Позже советское правительство примерно так же отвечало на перемены в южноафриканской политике, отказываясь замечать разницу между Форстером, Ботой, а поначалу и Де Клерком.