Россия и Китай. Две твердыни. Прошлое, настоящее, перспективы.

В создавшихся условиях «старые китайские принципы» были дополнены новыми – «антигегемонизмом», «мирным разрешением международных конфликтов», «отказом от экспорта революции и контрреволюции», «равной безопасностью», «равенством интересов», «деидеологизацией международных отношений» и рядом других[180]. На деле это означало, что Китай не намерен признавать гегемонию США в международной политике и не собирается отказываться от достижений сорока лет революции во имя утверждения в мире однополюсной системы.

Необходимо учитывать, что Китай традиционно во многом ориентирован на «третий мир», а в нем воспоминания о колониализме и неоколониализме сверхдержав еще особенно сильны. Больше того, тезис о существующем ныне «несправедливом и неразумном международном порядке» благополучно перекочевал из документов компартии Китая предыдущего периода в доклад Цзян Цзэминя на XVI съезде КПК (ноябрь 2002 г.). Этот порядок нуждается в том, чтобы быть усовершенствованным на основе принципа многополярности (доцзихуа).

Тема многополярности впервые появилась в политической науке еще в трудах немецкого геополитика Карла Шмитта, утверждавшего, что наряду с противоборствующими атлантическим и континенталистским блоками (США и СССР) существуют массы целых континентов, «великие пространства», которые колеблются между исключающими друг друга противоположностями, внезапно подаваясь то в одну, то в другую сторону. К одному из таких великих пространств Шмитт относил, в частности, коммунистический Китай.

Сдвиг от бинарной (Суша-Море, коммунизм-либерализм) к полицентристской геополитической картине мира наметился в 1960-х гг. Одним из первых западных геополитиков, выявивших тенденции становления многополярного мира, был президент Ассоциации американских географов Саул Коэн. Наряду с геостратегическими регионами – «зависящим-от-торговли морским миром» во главе с США и «евразийским континентальным миром» (СССР, Восточная Европа, Восточная Азия) – он выделял несколько больших геополитических территорий со сходными экономическими, политическими и культурными признаками, имеющих тенденции к интеграции и в потенциале могущих стать альтернативными центрами силы.

Одним из первых политиков, отказавшихся от традиционных политических дихотомий в пользу полицентристской трактовки мирового сообщества, стал Мао Цзэдун. Созданная им в середине 1960-х гг. т. н. «теория трех миров» предполагала довлеющее положение двух сверхдержав – СССР и США – и ведущую роль Китая в противостоянии им.

Несмотря на актуализацию темы полицентричности мира в 1960-1970-х гг. и даже ее известную модность[181], в академических кругах она не находила поддержки до 1990-х гг., когда у атлантистских сил начала проходить эйфория от победы в холодной войне. Постепенно победные речи о «конце истории» и полной победе американского либерализма (Френсис Фукуяма, 1988) стали уступать место идеологическим построениям, в которых идея многополярности получила «второе дыхание» (concept of multipolarity Генри Киссинджера, 1994, теория столкновения цивилизаций Самуэля Хантингтона, 1993), так и во внешнеполитических доктринах. Наряду со знаменитой стратегией многополярности Евгения Примакова (1996) к таковым относится концепция доцзихуа Цзян Цзэминя, впервые озвученная им в 1997 г.

Принципу многополярности, по мнению Цзян Цзэминя, надлежит неукоснительно следовать всем странам мира. Именно на основе этого принципа и может быть усовершенствован «несправедливый и неразумный международный порядок», в котором единственная сверхдержава пытается навязать свою волю всем прочим странам мира. Проведение принципа доцзихуа подразумевает «постепенное и зигзагообразное» движение в сторону нового международного порядка (синь гоизи чжисюй)

По словам Цзян Цзэминя, «Такой новый международный порядок предполагает, что каждое государство имеет право, исходя из своих национальных реалий, независимо и самостоятельно выбирать собственный путь развития, другие государства не вправе вмешиваться. Мир многообразен и многокрасочен. Страны мира так или иначе отличаются друг от друга своими историческими условиями, социальным строем, уровнем развития, культурными традициями и ценностными представлениями. Эти различия не должны становиться препятствием для развития нормальных межгосударственных отношений…. В межгосударственных отношениях категорически недопустимо навязывать свой социальный строй и идеологию другим государствам»[182].