Россия и Ливония в конце XV века: Истоки конфликта

В перспективе Ливонии предстояло стать тем, что в немецкой историографии принято называть «территориальным государством» (Territorialstaat) и централизованным государством с присущей тому вертикалью власти, но не обладающим характеристиками национального государства[152]. В Германии ХV–ХVІ вв. формирование подобного рода государственности осуществлялось на базе феодальных владений, где укрепление власти ландсгерра происходило посредством сокращения властных полномочий вассалов, городов, духовенства и т. п. и сопровождавшей его перестройки аппарата управления — администрации, финансов, суда, вооруженных сил, церкви. Но подобный вариант развития мог осуществиться в Ливонии только после предварительного этапа, в ходе которого из ливонских ландсгерров должен был определиться лидер, способный возглавить объединенную страну. Уже в XIV в. стало ясно, что наибольшими шансами на успех обладал Ливонский орден, чье государство располагало большей площадью, чем другие ливонские государства, развитой хозяйственно-административной системой и собственными вооруженными силами, что при отсутствии спокойствия на границах имело особое значение. Приступив к поглощению духовных государств, орден продемонстрировал свою готовность справиться с этой заманчивой ролью, однако сделать это без ожесточенной борьбы с прочими ландсгеррами ему не удалось. В XV в. эта борьба вступила в завершающую стадию. Она свелась к противоборству двух сил — архиепископов Риги и Ливонского ордена, каждая из которых — архиепископы в силу своего княжеского статуса и предоставленных Церковью полномочий, орден по причине реального потенциала — стремилась к обладанию полнотой власти в пределах всей Ливонии. Их двустороннее соперничество не отрицало, а, напротив, предполагало участие в этой борьбе всех политически активных сил Ливонии, которые использовали «смутное время» для реализации собственных программных установок.

Разрешение конфликта и продвижение по пути централизации стали для Ливонии жизненной необходимостью, поскольку оказались тесно связанными с перспективой существования страны. Следует вспомнить об осложнившейся в связи с началом «битвы за Балтику» международной обстановке. Неравномерность развития европейских регионов и их углубившиеся различия вели к тому, что страны Западной Европы уже не могли обходиться без восточноевропейского хлеба, продукции лесных и горнорудного промыслов, а Восточная Европа — без товаров западной индустрии. Балтика с ее развитой системой морских коммуникаций, соединяющей в единый организм страны Западной, Северной и Восточной Европы, обещала стать источником сверхприбылей для подданных тех государств, которые смогли обеспечить лидирующее положение в балтийской торговле[153].

В центре внимания пребывала Ганза. Эта ассоциация нижненемецких, прусских и ливонских городов, на протяжении трех веков занимавшая в балтийской международной торговле место монополиста, к началу Нового времени начала терять былое могущество. Ее устранение и раздел «ганзейского наследства» стали желанны для многих государств, имевших отношение к морской торговле, и в первую очередь для Дании, Нидерландов и Англии. Конкурентная борьба за участие в прибыльной торговле постепенно начала затягивать в свой водоворот и граничившие с Ливонией страны — Швецию, Польско-Литовское государство, Московскую Русь. Достаточно взглянуть на географическую карту, чтобы понять, что при таком положении дел ливонские государства неизбежно должны были оказаться (и оказались) в эпицентре намечавшейся схватки. Трагический парадокс заключался в том, что в силу своего экономического и социально-политического развития Ливония не имела шансов на успех, но и отстраниться от нее также не могла.

Участие в балтийской торговле для Ливонии было жизненно важным. Через ее города шел поток ганзейского транзита, который обеспечивал их гражданам не только материальное благополучие, но и политический вес. Отсутствие собственных сырьевых источников и слабое развитие производственной сферы в городах делали ее зависимой от поставок промышленных товаров из Западной Европы. Особой заботой ливонских ландсгерров в XV в. стал подвоз стратегического сырья (металлов, селитры, серы), а также пороха и вооружений. Если же учесть, что хозяйственная жизнь в Ливонии напрямую зависела от экспорта сельскохозяйственной продукции, то сохранение ключевых позиций на ливонском отрезке балтийской торговой магистрали было задачей наиважнейшей. И решать ее предстояло в борьбе с очень серьезными противниками. Раздробленная на уделы, со сравнительно редким населением, слабым промышленным развитием и зависимой от внешнего рынка экономикой, Ливония не могла претендовать на увеличение своей доли балтийского «пирога», однако подходила на роль жертвы, за счет которой стороны могли бы удовлетворить свои аппетиты.