Россия и Польша. Противостояние в веках

Екатерина II и русское правительство были удовлетворены вторым разделом Польши и желали лишь спокойствия и стабильности в остальной части Речи Посполитой. Разумеется, дело не в том, что Екатерина к старости стала кроткой и миролюбивой. Просто у императрицы была совсем иная цель, и малейшая нестабильность в Польше могла ей только навредить.

Еще 4 декабря 1791 г. Екатерина сказала своему секретарю Храповицкому: «Я ломаю себе голову, чтобы подвинуть венский и берлинский дворы в дела французские… ввести их в дела, чтобы самой иметь свободные руки. У меня много предприятий неоконченных, и надобно, чтобы эти дворы были заняты, и мне не мешали».

В августе 1792 г. прусские и австрийские войска вторгаются на территорию Франции. Европа вступает в период «революционных войн». А вот в России происходят странные события. Лучшие силы армии и флота стягиваются не на запад против злодеев-якобинцев, а на юг. В 1793 г. из Балтики на Черное море было переведено 145 офицеров и 2000 матросов. В Херсоне и Николаеве было заложено 50 канонерских лодок и 72 гребных судна разных классов. К навигации 1793 г. в составе Черноморского флота было 19 кораблей, 6 фрегатов и 105 гребных судов. В указе о приготовлении Черноморского флота было сказано, что он «Чесменским пламенем Царьградские объять может стены».

В январе 1793 г. в Херсон прибывает новый главнокомандующий граф Александр Васильевич Суворов. Пока Екатерина сколачивала коалицию для борьбы с якобинцами и устраивала публичные истерики по поводу казни короля и королевы, на санкт-петербургском монетном дворе мастер Тимофей Иванов тайно чеканил медали, на одной стороне которых была изображена Екатерина II, а на другой – горящий Константинополь, падающий минарет с полумесяцем и сияющий в облаках крест.

Операция по захвату Проливов была намечена на начало навигации 1793 г.

Никогда, ни раньше, ни потом, Россия не будет так близка к овладению Константинополем. Вся Западная Европа была связана войной с Францией. В 1791 г. умер Г. А. Потемкин, который в последние годы связывал руки Суворову. Теперь же Суворов и Ушаков с нетерпением ждали приказа императрицы – вперед!

Но в Речи Посполитой мира не было и не могло быть по определению. «Ах! – стенают польские историки, – какой может быть покой в стране, которую так дважды обобрали?!» Ну, начнем с того, что Россия не взяла ни одного города или деревни, где этнические поляки составляли большинство. А главное, что в пору «бедствий отчизны» ни один богатый шляхтич не отказался от балов, маскарадов, псовой охоты и т. д.

Король тоже очень страдал и поэтому еще чаще стал менять любовниц, искал утешения то у ксендзов, то у Вольтера, то в мартинизме. Станислав писал легкомысленные стихи и вполне серьезную монографию об истории наиболее известных в мире алмазов и других драгоценных камней.

Увы, слишком многие паны считали, что «Польша сильна разборами», и мечтали именно на «разборе» сделать свою карьеру. Среди этих панов был генерал Дзялынский, бригадир Мадалинский, шляхтич Ельский и др. К ним примкнули довольно темные личности, как, например, купец Копотас. Происхождение его неизвестно, родился в Венгрии, в Варшаву прибыл в 1780 г., в 1785 г. вместе с евреем Мазингом основал крупную банкирскую контору и, наконец, в 1790 г. купил себе «шляхетство». Ну как такому шляхтичу не порадеть за отчизну? В том же 1780 г. приехал в Варшаву башмачник Ян Килинский. Как писал С. М. Соловьев: «Молодой, ловкий, красивый, краснобай, Килинский в короткое время приобрел большую известность у варшавских дам, сделался модным башмачником, купил два каменных дома, стал членом магистрата. Будучи самым видным человеком в цехе сапожников, многочисленнейшем из варшавских цехов, Килинский мог оказать восстанию самую деятельную помощь; ксендз Мейер свел его с офицерами-заговорщиками»[57].

Заговорщикам нужно было знамя, и им стал 47-летний генерал Тадеуш Костюшко (1746–1817). Он принадлежал к небогатому старинному дворянскому роду[58]. В 1769 г. он окончил Варшавскую военную школу и был отправлен во Францию «для повышения квалификации». В течение пяти лет он учился в парижской «Ecole militarite» (нечто типа современной военной академии). В 1774 г. он вернулся на родину, но, будучи человеком бедным, не сумел сделать карьеру и в 1776 г. уехал во Францию, а оттуда в Америку, которая в то время вела войну за независимость. За боевые заслуги он в 1783 г. получил чин генерала и орден Цинцинната. В 1784 г. он вернулся в Польшу. Летом 1792 г. Костюшко вступает в армию Иосифа Понятовского. 17 июня 1792 г. отряд Костюшко был разбит русским генералом Каховским у деревни Дубенки. За неимением других способных генералов Костюшко стал национальным героем уже в 1792 г.

В октябре 1792 г. Костюшко уезжает за границу. Приехав в Париж, он обратился к военному министру Лебрену с просьбой о помощи. Лебрен пообещал деньги и участие Турции в случае польского восстания. Обратим внимание: якобинцы пытаются помочь польской шляхте!