Россия и Запад на качелях истории. Том 1

Знаменитое grattez ип Russe et vous trouverez un barbare [поскоблите русского, и вы обнаружите варвара] - совершенно справедливо. Кто в выигрыше, я не знаю... варвар этот - самый неприятный свидетель для Европы. В глазах русского она читает горький упрек... Дело в том, что мы являемся в Европу с ее собственным идеалом и с верой в него. Мы знаем Европу книжно, литературно, по ее праздничной одежде, по очищенным, перегнанным отвлеченностям, по всплывшим и отстоявшимся мыслям, по вопросам, занимающим верхний слой жизни, по исключительным событиям, в которых она не похожа на себя. Все это вместе составляет светлую четверть европейской жизни. Жизнь темных трех четвертей не видна издали, вблизи она постоянно перед глазами... Одно - слово, другое - дело; одно — стремление, другое — быт; одно беспрестанно говорит о себе, другое — редко оглашается и остается в тени; у одной на уме созерцание, у другой — нажива... Тягость этого состояния западный человек, привыкнувший к противоречиям своей жизни, не так сильно чувствует, как русский... Русские законы начинаются с оскорбительной истины «царь приказал» и оканчиваются диким «быть по сему». А ваши указы носят в заголовках двоедушную ложь, громовой республиканский девиз и имя французского народа. Свод законов точно так же направлен против человека... но мы знаем, что наш свод скверен, а вы не знаете этого.

Воды с тех пор утекло немало, но и сегодня, когда русский человек получил возможность свободно выехать на Запад, пожить там, узнать его не по глянцевым рекламным изданиям, а «вживую», реакция многих россиян на увиденное за рубежом весьма схожа с той давней, описанной Герценом. Возвращаясь домой, кто-то из русских с немалым облегчением, а кто-то с горечью констатирует, что рекламный образ Запада с реальностью стыкуется мало. Не такие уж мы варвары, делают вывод одни. И они всё еще варвары, говорят другие.

Если в подобных выводах есть определенный резон в XXI веке, то нетрудно представить, насколько варварской была эпоха Средневековья.

Реакция иностранцев на русских в те давние времена была, как правило, негативной. Приезжий иностранец, впервые столкнувшись с еще незрелой московской цивилизацией, да к тому же проникнутый точно такой же религиозной нетерпимостью, что и сами русские, воспринимал Московию как странную и опасную страну, населенную малоприятными существами, живущими по диким законам.

Никто из иностранцев той эпохи не пытался даже поверхностно разобраться в причинах отставания русских от остальной Европы.

Ключевский по этому поводу резонно замечал:

Наш народ поставлен был судьбой у восточных ворот Европы, на страже ломившейся в них кочевой хищной Азии. Целые века истощал он свои силы, сдерживая этот напор азиатов, одних отбивал, удобряя... степи своими и ихними костями, других через двери христианской церкви мирно вводил в европейское общество... Так мы очутились в арьергарде Европы... Но сторожевая служба везде неблагодарна и скоро забывается, особенно когда она исправна: чем бдительнее охрана, тем спокойнее спится охраняемым и тем менее расположены они ценить жертвы своего покоя.

Все свидетельства иностранцев о Москве того времени довольно схожи. Авторы отмечают рабское положение народа и деспотизм царя, с чем не поспоришь. Многие обращают внимание на подчинение церкви государству, что также в целом верно. Разноречивы отзывы о военном потенциале Московии, кого-то он пугал, кто-то относился к нему иронически. Очевиден интерес к русскому рынку, он и в те времена представлялся Западу огромным и многообещающим. Наконец, у всех путешественников в мемуарах не без ужаса говорится о русской зиме.

Но главное, везде немало места уделено характеру русского народа. Больше всего у иностранцев рассуждений о тяге русских к суевериям и пьянству, о русской грубости. Даже итальянец посол Амброджио Кон-тарини, которому Иван III оказал самый теплый прием, замечает:

Русские очень красивы, как мужчины, так и женщины, но вообще это народ грубый. У них есть свой папа, как глава церкви их толка, нашего же они не признают и считают, что мы вовсе погибшие люди.

Из редкого позитива некоторые иностранные авторы отмечают честность русских, отсутствие в их среде супружеских измен и небольшое количество в Москве по сравнению с западными городами публичных женщин. Все остальное — довольно злой негатив.

Чтение в подлиннике всех этих старых мемуаров у современного русского человека может вызвать чувство недоумения и обиды, столько там оскорбительных эпитетов в адрес его далеких предков. Правда, прежде чем обижаться, стоит почитать записи путешественников и писателей того же периода, но о других европейских странах и их обитателях. Тогда многое встанет на свои места.

Один из путешественников, чтобы продемонстрировать дикость русских, заявляет: «Они точно такие же варвары, как ирландцы».