Россия или Московия? Геополитическое измерение истории России

Еще дальше пошла группа русских белоэмигрантов, объединившихся вокруг издаваемого в Праге с 1921 года сборника «Смена вех». Их главная идея в том, что советская власть – это единственная национально-русская власть, несмотря на ее видимый интернационализм. Более того, это не просто меньшее зло, но, напротив, в конкретных исторических условиях только большевики способны восстановить русское национальное государство, русскую государственную мощь. И бывшие царские генералы, адмиралы и офицеры, перешедшие на службу советской власти (а таковых было по разным данным до 75 тыс. человек, т. е. 30 % от общей численности офицерского состава царской армии. – С. Г. Кара-Мурза), оказывали сильное влияние на эмигрировавших из России. И здесь большую роль играл генерал-лейтенант Н. М. Потапов, поддерживая связи с рядом важных фигур из белоэмигрантского движения. По сути дела, военная разведка Российской империи сохранила свою зарубежную сеть, которая работала на Республику Советов. У Н. М. Потапова были тесные отношения с В. И. Лениным и И. В. Сталиным.[210] В послереволюционные годы генерал Потапов и его коллеги не только снабжали надежной информацией руководство страны, но и обучали профессии разведчика молодые кадры. Многие материалы по сей день засекречены.

Интернационализм большевиков – это лишь камуфляж. Более того, он оказывается очень важным и полезным орудием как для восстановления России, как единого государства, так и для дальнейшего его расширения[211].

Подобных взглядов придерживаются и ряд авторитетных западных исследователей. Так, известный американский советолог А. Улам, оценивая внешнюю политику Советской России, утверждает, что советский коммунизм интернациональный по форме, националистический по содержанию. В. И. Ленин вовсе не антирусский деятель, каким показал его А. И. Солженицын в книге «Ленин в Цюрихе», ведь реально он – отец русского национализма[212]. Безусловно, такие выводы и оценки являлись в тот период редкостью, но они были даже в условиях, когда фактическая власть в Советской республике принадлежала инородческой политической силе, евреям прежде всего. Но в то же время присутствовало и понимание, что русский народ не согласится с такой реальностью и тем более не согласится с чуждой ему идеей мировой революции. Но ведь были в составе России и другие племена и народы, которым мировая революция была абсолютно неведома и не нужна.

Генерал-лейтенант Потапов Н. М. (1871–1946), начальник военной разведки Российской армии, с июля 1917 г. сотрудничал с большевиками, консультировал военное бюро партии большевиков (Сталина, Дзержинского). 23 ноября 1917 г. – начальник Генштаба армии

И если мы более глубоко проанализируем природу российской революции, то обнаружим, что эти парадоксальные оценки отнюдь не сторонников революции не так уж невероятны.

Во-первых, сама природа революции как катастрофической, радикальной ломки всей общественной жизни весьма противоречива. Самым решительным образом отрекаясь от старого социального опыта в теории, на практике революционеры зачастую воспроизводили самые одиозные черты прошлой жизни, а также вносили (особенно на первых порах) совершенно чуждые национальной традиции новшества. И лишь небольшая группа в руководстве партии во главе со Сталиным вела активную борьбу за сохранение русской истории, русской культуры, национальных традиций всех народов России. Эту характерную черту любой революции очень ярко выразил выдающийся русский философ Н. А. Бердяев, написав: «Революции всегда бывают неудачны: удачных революций не бывает и быть не может. Они всегда порождают не то, к чему стремились, всегда переходят в свою противоположность»[213]. Другой русский эмигрант И. Ильин, отвечая на вопрос о сущности русской революции Октября 1917 года, писал, что видеть в ней «просто результат заговора – вульгарный и демагогический подход. …Это все равно что объяснять болезнь злокозненно сговорившимися бактериями и их всесильностью… Бактерии не причина болезни, они только ее возбудители, причина в организме, его слабости»[214].