Россия или Московия? Геополитическое измерение истории России

Большинство из них знали и об активном проникновении в структуры государственных органов и общественно-политических организаций агентуры не только стран Антанты и Германии, но и стремительно разрастающегося сионизма и всякого рода тайных сект. Учитывались, естественно, офицерами степень влияния в России идеологии марксизма, сущность и роль марксистских организаций. Полагаю, что подавляющее большинство офицеров и тем более генералов не являлись сторонниками большевиков, но в них они видели силу, способную сохранить российскую государственность и целостность ее территории. И глубокий анализ ситуации позволял принимать соответствующие решения для сохранения Отечества. А это уже геополитика. Из всех вождей революции к Сталину было у офицеров больше доверия, чем к кому-то ни было. И у руководителей новой республики, вождей революции, классовый подход смягчался тем же геополитическим интересом – необходимостью сохранения государства. Ниже мы покажем некоторые причины этого взаимного доверия. Для более полного понимания роли военного сословия России в революции рекомендую работу Олега Стрижака «И приснился мне сон». К сожалению, после окончания Гражданской войны классовый подход возымел свое действие, и многие офицеры и казаки были репрессированы или отстранены со своих должностей. Вместе с тем осознание того, что каждая цивилизация (культурно-исторический тип, по Данилевскому) в истории человечества выполняет собственную, только ей присущую роль, приводило и большевиков, и их классовых оппонентов (и не только офицеров), служивших Советской республике, к пониманию особой значимости и выдающейся роли России в мировой истории. Что и позволило ряду чиновников и офицеров Российской империи занять в новой государственной системе достойное место.

Геополитическое поведение советской власти в первые годы ее существования имело ярко выраженный дуалистический характер. Во-первых, сохранялась преемственность геополитических целей и сущности задач Российской империи, но иными методами. Во-вторых, провозглашая и осуществляя принцип мирного сосуществования с системой «капитала», большевики ставку делали на принцип пролетарского интернационализма, что априори предполагало вмешательство во внутренние дела капиталистических государств. Ввиду этого обстоятельства внешняя политика советской власти и раннего СССР носила противоречивый характер. С одной стороны, советская дипломатия вынуждена была не только играть по общепринятым международным правилам капитализма (так как именно капстраны определяли эти правила), но с другой – исполнять решения Коминтерна. Причем в документах Коминтерна предусматривалось обязательное исполнение входящими в него компартиями принятых Конгрессом и Пленумом его Исполкома решений. Коминтерн образовался на учредительном конгрессе III Интернационала в марте 1919 года, на котором В. И. Ленин настойчиво доказывал «классовую чистоту демократии» и идею «государства диктатуры пролетариата» как единственную форму пролетарской демократии в условиях переходного периода от капитализма к социализму. Естественно, в западных странах внимательно следили за действиями, идеями и планами молодой Советской республики и возглавлявшей ее партией. И, вполне естественно, западные режимы, понимая, что компартии их стран нацелены на завоевание власти, в том числе и вооруженным путем, объявляли их враждебной силой, запрещали, проводили аресты и суды, осуществляли провокации. И это безусловно отражалось на советском дипломатическом корпусе и внешнеторговых организациях.

Но по мере укрепления советской власти, особенно с укреплением политических позиций И. В. Сталина, происходит пересмотр ценностей даже в рядах ярых противников революции. Так, твердый монархист В. Шульгин уже в 1920 году писал, что знамя единой России фактически поднято большевиками. Он утверждал, что Интернационал становится орудием русской национальной политики, орудием расширения территории для власти, сидящей в Москве, до границ, где начинается действительное сопротивление других государственных организмов. Социализм для него – проходящее явление, а границы, установленные большевиками, останутся[209].