Россия, которую мы догоняем

То есть то, что кто-то искренне считает себя, скажем, «немцем», уже не означало, что немцы его тоже признают таковым. И даже если официально, по закону, он как лояльный подданный располагает всеми правами, на уровне общества добиться признания становится все труднее. Это очень напрягало. Это вносило когнитивный диссонанс. Некоторые, особо к таким нюансам чуткие, начинали поиски себя. Примерно в это время, в середине века, появляются и первые теоретические труды, рассматривающие этот вопрос и в качестве рецепта обосновывающие желательность «возвращения всех иудеев к Сиону», где они могли бы спокойно молиться, пахать, сеять и кормить себя, как дальние предки, «плодами земли». А вслед за книгами появляются и «палестинофилы» — первые организации, от теории перешедшие к практике. Не стану перечислять ни имена, не названия книг, — незачем, а каждый, кому интересно, легко разыщет, — но никакой политикой здесь еще не пахло, и о государстве никто не заикался. В частности, по той причине, что по понятиям классического иудаизма государство евреям как бы и не нужно. Когда-то было, но, поскольку прогневали Бога, исчезло и возродиться должно не ранее Пришествия Машиаха, который сам за людей все сделает, прежде всего, восстановив Храм, без которого государство не имеет никакого смысла.

Так что сионизма пока еще никакого не было. И самого слова «сионизм» еще никто не знал, оно вообще возникло почти случайно и много позже, аж в 1890-м. Даже о «еврейском народе» в этническом смысле речи не было. Речь шла только о религиозной общине, которой есть смысл найти своей место под солнцем. Вернее, вернуться туда, откуда когда-то ушла, в Палестину, чтобы жить под властью лояльных турок, подальше от Европы, которая никогда не была так уж гостеприимна. Тем паче, что пустующих земель, пускай, в основном, и плохих, много. Особо подчеркивалось, что если все «свидетельствующие» соберутся вместе, то, вполне вероятно, тут-то и станет время придти долгожданному Машиаху. «Палестинофилы» по крохам собирали деньги на переезд и желающих переехать, но, — хотя помечтать о Сионе любили из поколения в поколение, — охотников делать сказку былью было немного. Традиционно-религиозные (а таковых все еще было большинство) слепо слушались мнения своих раввинов, раввинов же, людей со связями, положением и средствами, их статус на обжитом месте вполне устраивал. Основная часть считавших себя «эмансипированными» тем более никуда не стремилась. Бросать все и ехать неведомо куда, в сплошную дикость, на каторжный труд, опасались даже те, кому, казалось, терять было нечего. Жизнь бедноты в белорусских, малороссийских и бессарабских местечках была, конечно, не совсем человеческой, но все ж таки тут как-то уже приспособились, а там еще как выйдет, да и, опять-таки, святые мудрецы весьма не рекомендовали.

Первая волна эмиграции тронулась только в начале предпоследнего десятилетия ХIХ века, когда в Российской Империи после убийства царя начались известные сложности, о которых мы с вами однажды уже говорили. Позже историки нарекли это событие «Первой Алией», то есть, «Первым Возвращением» (вернее, если уж совсем точно, «восхождением», но это уже нюанс, в который углубляться не стану), однако на тот момент высоких слов не говорил никто. Просто, когда начали бить, самые мобильные, — одни пишут, что 7 — 10 тысяч, другие — что 13–15, а сколько точно, не знает никто, — наконец решились стронуться с мест. Кто-то, хоть сколько-то состоятельный, рванул в Америку, но основная масса (безусловно, во главе со своими мудрецами) побрела в Святую Землю. Где и осела, — большей частью в старых городах, кормясь привычными ремеслами, очень немногие — на фермочках, предоставленных обрадованными «палестинофилами». Народишко был смирный, молитвенный, свое место знающий, в связи с чем никаких трений с местными не возникло, а турки, как повелось, явлением новых рабочих рук на полупустынной земле были довольны, и время медлило стронуться с места. Новые ветры задули только через 25 лет, со «Второй Алией», но за эту четверть века очень многое изменилось.