Россия между революцией и контрреволюцией. Холодный восточный ветер 4

«ЗАВТРА». Андрей Ильич, давайте попробуем взглянуть на современность сквозь призму истории. Какой вам видится современность?

Андрей ФУРСОВ. Я её вижу как историк. Когда-то Фернан Бродель бросил фразу: «Событие — это пыль»: отдельные события невозможно понять вне средне- и долгосрочного исторического контекста. Кризисная ситуация, в которой оказался сегодняшний мир, намного серьёзнее, чем Великая депрессия 1929–1933 годов или длинная рецессия 1873–1896 годов. Мы живём в условиях системного кризиса капиталистической системы, его терминальной фазы. К тому же налицо взаимоналожение и взаимопроникновение нескольких кризисных волн различной природы и длительности.

Сделаем небольшой экскурс в историю капсистемы. Если взять период генезиса капитализма, то есть середину XV — середину XVII века, то это ещё не капитализм как таковой. Как говорил Гегель, «когда вещь начинается, её ещё нет». С середины XVII века стартует ранняя, доиндустриальная стадия капиталистической системы. Она заканчивается в 1780-х годах тремя революциями: индустриальной в Англии, политической во Франции и духовной в Германии. Ответом на этот мощный взрыв стало появление в XIX веке трёх великих идеологий: консерватизма, либерализма и марксизма. Затем наступила вторая, зрелая, фаза капиталистической системы — период с Французской революции до Первой мировой войны. Тогда капитализм ещё не задавил европейскую цивилизацию, хотя одной из первых жертв капитализма была именно она.

«ЗАВТРА». Обычно же говорят только о том, что капитализм деформировал развитие индийской, мусульманской, китайской цивилизаций.

Андрей ФУРСОВ. История показала, что у трех этих неевропейских цивилизаций потенциал сопротивления капитализму, явлению с европейскими корнями, оказался выше, а цивилизационный иммунитет — сильнее. По европейской цивилизации капитализм ударил раньше, сильнее и глубже — уже в конце XIX века заговорили об упадке европейской цивилизации.

Кстати, Первую мировую вой ну мы называем «первой» по нашей самоуверенности — как людей XX–XXI веков. На самом деле, феномен мировых войн — это феномен именно капиталистической системы, мировой по своей сути, а потому вой ны за гегемонию в ней носят мировой характер. Первая вой на — Тридцатилетняя, 1618–1648 гг. Затем Англо-французская вой на, которая разыгрывалась в два раунда и суммарно оказалась тридцатилетней: Семилетняя вой на (1756–1763 гг. плюс революционные и наполеоновские вой ны (1792–1815 гг.). И, наконец, тридцатилетняя вой на XX века — период с 1914 по 1945 год. Хотя в нём и был временно́й зазор относительного покоя, насыщенного, впрочем, локальными вой нами, но общая напряжённость присутствовала постоянно, и всё, по сути, складывалось в одну войну.

«ЗАВТРА». С Первой мировой вой ны начинается новая фаза капитализма?

Андрей ФУРСОВ. Да, фаза позднего капитализма, которая во многих отношениях отличается от того, что было раньше, прежде всего — соотношением военных и мирных (экономических) факторов. В XX веке вой на стала играть принципиально новую роль. Дело в том, что капитализм — система экстенсивная. В этом отношении он похож на античное рабовладение, ему нужно постоянно расширяться — в отличие, например, от феодализма. Капиталистической системе, как и античной (рабовладельческой), нужна периферия. Механизм функционирования капсистемы таков: как только мировая норма прибыли падала, капитализм вырывал из некапиталистической зоны кусок, превращал его в свою периферию — зону дешёвой рабочей силы и сырья. Норма прибыли растёт. И так до следующего раза, поэтому колониальная экспансия капсистемы происходила не постоянно, а рывками.

«ЗАВТРА». Но к концу XIX века мир оказался поделён.

Андрей ФУРСОВ. Поэтому дальнейшее развитие предполагало вой ны европейских держав уже не со слабым противником: индийскими раджами, китайцами или зулусами, а между военно-промышленными комплексами (ВПК) самих европейских держав плюс, конечно, США.