Россия молодая (Книга 2)

- Пить нынче надо поменее! - твердо сказал Ларионов. - Не шуточное дело затеяли, думать тебе немало об том деле, князь... Полки идут сверху, может, те полки тебе еще и послужат. Припоздали со шведом драться - то тебе, князь, наруку. Да перестань ты охать, иначе я и толковать более не стану, как об стенку горохом...

Прозоровский испугался, схватил думного дворянина за руку:

- Ты меня не оставляй. Я по-твоему, по-твоему, миленький! Все сделаю, все, что присоветуешь. Не серчай, голубь. Сядь со мною. Мне бы водочки, винца гданского самую малость, голову прочистить. Болит, разламывается...

Мехоношин громко, словно хозяин в доме, кликнул слугу, тот принес водки, поручик сам налил воеводе. Князь опохмелился, велел читать иевлевское письмо царю. В письме ни слова не было ни о Мехоношине, ни о воеводе, ни о Ларионове.

- Может, тайно написано? - спросил Прозоровский. - Есть такие чернила, ничего не видать, а погреешь на свече - проступят слова. То тайнопись, знаю, слыхал. Погрей на огоньке...

Ларионов погрел на свече, тайные буквы не проступили. Воевода сам взял бумагу, повертел, понюхал, - все еще не верилось, что в письме нет доноса на него. Взявшись за голову, Прозоровский завопил:

- Для чего так сделали? Он обо мне и не пишет худого! Теперь пропадем, - гонца повязали, для чего так по-глупому...

Вопя, ругаясь, он застучал на Мехоношина с Ларионовым кулаком. Думный дворянин поднялся с места, цыкнул, как на собаку:

- Цыть! На все Холмогоры шум поднял! Нет об нас в письме? Да гонец бы все словами пересказал, для того и послан, ужели не догадаться тебе, воевода? Раскудахтался! Тут дело хитрое, думать надо, как от сего Иевлева отбиться...

- Вот и я тоже... Как?

- Помолчи. Слушай, что сказывать стану. Али я тебе про Крыкова да про сего Сильвестра даром давеча говорил? Надобно Иевлева накрепко к сему государеву преступнику привязать, - добро, что тот помер и голоса подать не может. Надобно, чтобы оба они стали государю лютыми ворогами. Ты на том стой крепко - он тебе поверит, с самого Азова верит, ты ему верный слуга, добрый раб, а про Сильвестра что он знает? По Иевлеву надобно насмерть бить. Егора-гонца схватили - добро! Он молод: как его Поздюнин на пытке взденет - все, что нам надобно, скажет. Государю те пытошные листы с гонцом и пошлем. А покуда сами напишем, что Крыков показал, мало ли как оно было, мертвый-то нам не помеха. Ты, князь-воевода, сиди тихо, помалкивай, мы с господином поручиком все как надо сделаем, по-доброму будет... Садись, поручик, хлопотное нам время настало, давай побеседуем, с чего начинать...

Мехоношин сел, налил себе водки, выпил. Думный Ларионов говорил ровным, твердым голосом. Князь слушал его молча, моргая, крестился, вздыхал...

2. НЕ НАШЛИ КОРМЩИКА...

Трудники и работные люди с Маркова острова осторожно оттолкнули лодку с пологого берега. Молчан и другой незнакомый мужик налегли на весла, суденышко с телом Митеньки спокойно пошло по тихой, гладкой Двине.

Таисья поправила саван, которым покрыт был Митенька, посмотрела в его строгое лицо. Молчан негромко спросил:

- Мужем тебе был Иван Савватеевич?

- Мужем.

- Знал я его. Вместе корабли на Соломбале строили.

- Давно то было.

- Давно. Нахлебались там лиха. И он, покойничек Митрий, с нами трудился. Сколь годов миновало, а все помнится...

Сильно навалившись на весла, Молчан из-под суровых мохнатых бровей посмотрел на Таисью и сказал глухо:

- Может, и лучше для Митрия-то, что помер.

- Лучше? - удивилась Таисья.

- А ты думаешь - помирится воевода на том, что кормщик твой да толмач Горожанин город спасли, когда он, воевода-князь, в Холмогорах затаился?

Таисья не ответила.

- Вишь, как! - сказал Молчан. - И говорить тебе нечего. Я давеча со своим народишком мужа твоего берегом искал да все думал: ну отыщется, как тогда делать? Мы-то ведаем: задумал воевода худое, посадил у себя в Холмогорах тайно за караул кормщика Лонгинова, и того Лонгинова отвез ему поручик Мехоношин, иуда! А женка Лонгинова, Ефимия, баба смекалистая, к мужику своему пробилась, он ей к поведал, для чего держат: дьяк пишет со слов его, как Рябова Ивана сына Савватеева да толмача Митрия Горожанина на свейском воинском корабле Лонгинов видел и как они бежать с корабля не хотели...

- О, господи! - ужаснулась Таисья.

- То-то, что господи! На бога только и надейся, он поможет... Дождешься!

И рассказал: