Россия молодая. Книга 2

– И я склонен предполагать, что этот человек – опытный моряк, лучше которого не отыскать. На его судне мы обнаружили компас, градшток, книжку по навигации. И он уже не так молод, во всяком случае – он зрелый муж. Наверное, он недурно знает море...

Уркварт подошел к Рябову, хлопнул его по плечу, заговорил добродушно:

– Этот Иван – подлинный моряк! Я не забуду, как в давние годы, когда я еще был шхипером на «Золотом облаке», он вводил мое судно в Двину. Пусть корабль, которым я командую, не имеет десяти футов воды под килем, если мы с Большим Иваном не делали чудеса на двинском фарватере. Разве ты не узнаешь меня, Иван? Правда, много лет прошло с тех пор...

Рябов спокойно оглядел раздобревшего шхипера, ответил прилично:

– Здравствуй, шхипер! Давненько не виделись, ишь ты, какой матерый стал. Чего в Архангельск больше не хаживаешь?

– Вот теперь иду! – засмеялся Уркварт. – Иду с богатым караваном. Ну, Иван? Как это говорится по-русски? Кто вспоминает былое – тот остается слепым? Ты на меня был в обиде, но я хотел для тебя добра. Если бы ты тогда ушел с нами – ставлю об заклад душу, – теперь тебе доверили бы целый корабль. Ты бы носил знатное платье и побрякивал золотыми в кармане...

– Пусть он сядет за стол! – приказал шаутбенахт по-шведски. – Если он действительно столь отменный моряк, как вы говорите, – пусть сидит с нами.

– Садись, Большой Иван! – сказал Уркварт. – Садись, старый приятель! Мы хотим беседовать с тобой как с нашим другом. Мы желаем тебе добра, и только добра! Садись!

– Что ж, в цепях и садиться? – спросил кормщик. – Нет, шхипер, так неладно! Либо я у вас полоняник, тогда мне не за столом сидеть, а в канатной каморе; либо я у вас гость – тогда с поклоном и встречайте!

Уркварт засмеялся, ласково покачал головой:

– Ах, Большой Иван, узнаю твой характер! Сколь много лет прошло, а ты вовсе не изменился. Каков был – таков и есть. Но я очень, очень рад, что мы повстречались. Наша встреча в море – это подарок судьбы и тебе и нам...

Корабельный кузнец быстро снял цепи, Рябов отбросил их ногой, огладил шею, кисти рук; разминаясь, повертел головой, потом сказал шхиперу:

– Еще вели, господин, кафтан чтобы мне отдали. Нехорошо драным да бедным среди вас сидеть. Чего ж срамиться...

Шаутбенахт покосился на лейтенанта Мората, тот быстро заговорил, что теперь одежду не отыскать, наверное осталась на потопленном карбасе. Юленшерна велел принести другие кафтаны, флаг-офицер побежал выполнять приказание, ворча под нос:

– Все равно вешать, зачем еще кафтаны...

Рябов сел в кресло у переборки, зеленые глаза его мерцали недобрым огнем, лукавая улыбка мелькнула на губах:

– Садись, Митрий, в ногах правды нет. Вишь, каюта какая богатая. Ничего живут, с достатком. И ковры, и по стенам золотая кожа, и сами сытые, а?

Флаг-офицер принес одежду, Рябов растянул на руках кургузый шведский кафтанчик, усмехнулся:

– Нет, дружки, так у нас дело не пойдет! За дурака меня считаете? Кафтан у меня был добрый, тонкого сукна, пуговицы костяные, шнуром обшит, пояс тоже был. А принесли кацавейку... И у парня у моего кафтанчик был справный, камзол тоже теплый...

Митенька холодным голосом перевел слово в слово, офицеры заулыбались, полковник Джеймс по-русски спросил, что кормщик хочет вместо своего кафтана. Пряча злую улыбку, кормщик ответил, что одеждой не торгует, что вместо кафтана ему кафтан и надобен, и не бабий летник, не сарафан, а вот вроде как на самом полковнике Джеймсе – таков бы и ему пристал...

Окке перевел, фру Юленшерна звонко расхохоталась:

– А он забавный, этот мужик! Забавный и смелый! Гере Джеймс, отдайте ему ваш кафтан. Ведь вам не жалко, правда? Посмотрим, как будет выглядеть русский мужик в кафтане из серебряной парчи. Это, правда, интересно...

– Не вижу в этом ровно ничего интересного, – вяло сказал обиженный Джеймс, – но приказание фру для меня – закон!

И, поджав губы, вышел.

Митенька натянул на себя шведский кафтанчик, разгладил ладонями волосы, сел важно. Уркварт рассказывал вполголоса о поморах, о том, как они горды и как любят почет. Шаутбенахт слушал, попивая легкое вино, выжидательно барабаня пальцами по столу. Кают-вахтер принес кафтан Джеймса, Рябов вдел руки в рукава – кафтан сразу затрещал. Фру Юленшерна сказала со смехом:

– Медведь, настоящий русский медведь...

Уркварт попытался застегнуть на Рябове кафтан, кафтан не сходился, кормщик ворчливо сказал:

– Пояс еще на нем был, я видел! Чего же без пояса, мой-то с поясом и шнуром обшит... Вишь, не сходится, а с поясом и сошлось бы...

Сам, не дожидаясь приглашения, сел в то кресло, где раньше сидел Джеймс, осмотрел внимательно стол, пожаловался Митеньке: