Россия на пороге Нового времени. (Очерки политической истории России первой трети XVI в.)

Сравнительно мало известно о видном администраторе времен Василия III дьяке Мисюре Мунехине. Первое известие о Михаиле Григорьевиче Мунехине (по прозвищу Мисюрь) относится еще к 1502 г., когда он в качестве пристава присутствовал на приеме посла султана Кафы. Затем на несколько лет он пропадает из нашего поля зрения и появляется снова только в 1510 г., когда после присоединения Пскова к Русскому государству он оставлен в этом городе дьяком при наместниках «ведать приказные дела» [1389]. Эти «приказные дела» относились и к военно-административной и внешнеполитической деятельности. Так, в 1515 г. Мисюрь наряду с наместником и воеводами великого князя в Пскове получил распоряжение идти с новгородской и псковской силой в поход на Литву под Бряславль. В 1514/15 г. именно у Мисюря псковские наместники должны были узнать о том, «как князь великий приказал чтити Максимьянова посла» [1390]. Мисюрь, следовательно, пользовался особой доверенностью великого князя. В апреле 1517 г. М. Г. Мунехин принимал участие в церемониях встречи имперского посла Герберштейна в Москве. На следующий год именно к нему отправлен был из Москвы Е. Сергеев, который должен был отвезти казну к магистру Тевтонского ордена. Когда в 1519 г. русский посол К. Замыцкий, направлявшийся к магистру, должен был передать распоряжения псковским наместникам, то он обязан был выполнить это в присутствии Мисюря. Переписка Василия III шла в этом году одновременно с псковскими наместниками и Мисюрем [1391].

В 1519 г. Мисюрь «волостьми своею казною» начал сооружать Псково-Печерский монастырь, который уже вскоре стал крупным опорным пунктом на северо-западных рубежах России [1392].

В 1521 и 1523 гг. М. Г. Мунехин самостоятельно вел дипломатические переговоры с ливонскими представителями. В 1525 г. он же строил башню на Гремячей горе в Пскове [1393]. И марта 1526 г. Мисюрь умер.

Исследователи связывают с его именем несколько произведений. Так, А. А. Шахматов полагал, что М. Г. Мунехин в 1492/93 г. совершил путешествие в Египет и оставил краткие записки об этом [1394]. Оснований для этой гипотезы у А. А. Шахматова два: 1) прозвище М. Г. Мунехина — Мисюрь, что Шахматов переводит как «египтянин»; 2) краткий рассказ о Египте, автором которого в одних списках назван «казначей Михаил Григорьев» (БАН, № 17.9.5, Хронограф XVII в. и Археографического общества), а в других — «Михаил Гиреев» (ГПБ, Погод. № 1464, 1465 и 0, 1, № 212) [1395]. Датируется этот рассказ 7001 г. (БАН, № 17.9.9) и 7030 г. (ГПБ, Погод. № 1464, 1465). По наблюдению А. А. Шахматова, Пространная редакция рассказа (список БАН, № 17.9.9) и Краткая не могут быть выведены одна из другой и независимо друг от друга восходят к первоначальному тексту [1396]. А. А. Шахматов предпочитает дату 7001 г. и чтение «Михаил Гиреев».

Еще Василий I (1389–1425 гг.) купил некоего татарина Мисюря у своего тестя Витовта. Внук этого татарина Кирей (Гирей) Амуратов бежал к польскому королю от Ивана III (до 1471 г.) [1397].

По А. А. Шахматову, «Григорий», отец Мунехина, мог быть сыном Гирея, а Мисюрь мог именоваться Михаилом Гиреевым по деду. Все это построение весьма сомнительно. Уже прозвище Мисюрь могло не связываться с путешествием его обладателя в Египет. Мисюрь — шапка с железною маковкою на темени [1398]. Прозвище Мисюрь было распространено на Руси и в Литве в XV–XVI вв. [1399]

Таким образом, прозвище Мисюрь М. Г. Мунехина не может быть надежным свидетельством его путешествия в Египет. К тому же нет никаких данных о том, что Мисюрь Мунехин был когда-либо великокняжеским казначеем. А название его «Гиреев» по деду уже совсем сомнительно [1400].

А. А. Шахматов предполагал, что Мисюрь сообщил некоторые сведения о Ближнем Востоке Филофею, который использовал их при составлении Хронографа редакции 1512 г. (заметки о Египте по списку БАН помещены в составе дополнительных статей к Хронографу). Поскольку авторство Филофея для Хронографа 1512 г. новейшими исследователями (Н. Н. Масленникова, Я. С. Лурье и др.) [1401]отрицается, то и это предположение в настоящее время не может считаться доказанным.

Если вопрос о причастности Мисюря к составлению рассказа о Египте и Хронографа 1512 г. остается в лучшем случае открытым, то его деятельность рисует нам верного сторонника Василия III и защитника представлений о сильном централизованном государстве. Мисюрь живо интересовался идеей о России как о преемнице Византии. Он был Знаком с Николаем Булевым. Вопросы естественнонаучные волновали также псковского дьяка. В послании к Мисюрю дьяк Дмитрий Герасимов называл себя его «вскормленником» [1402].