Россия на пороге Нового времени. (Очерки политической истории России первой трети XVI в.)

Именно потому что Вассиан Патрикеев был идеологом бояр и княжат, по мнению Г. Н. Моисеевой, он и «не выступает… против вкладов по душе». Главное для него — это чтобы монастыри не считали земли, дарованные князьями и боярами, своими собственными. По Г. Н. Моисеевой, между терминами «держать земли» и «владеть землею», имеющимися у Вассиана Патрикеева, и понятием «иметь землю» (отсутствующим у него) была существенная разница. Словом;, Вассиан Патрикеев «требовал от монахов определенного отношения к дарованным им землям»[1295]. Сразу же возникает вопрос: какого? Но на него Г. Н. Моисеева ответа не дает. Остается бесспорным, что ни разу Вассиан не говорит о праве монастырей на «имение» (употребим термин Г. Н. Моисеевой) сел, но это объясняется чисто языковыми причинами, а не идеологическими («имение сел» сказать нельзя, нужно говорить «владение селами»).

Наиболее значительно по глубине общественного содержания «Слово ответно» Вассиана Патрикеева. В нем огонь полемики направлен против стяжательской практики монастырей.

Недостойно, пишет Вассиан, «села многонародна стяжавати и порабощати Кристиан, братии, и от сих неправедне сребро и злато събирати, подобие в мире еще обращающихся». Такую деятельность Вассиан считает лихоимством, противоречащим евангельским нормам. Ведь Христос заповедал: «Продай же убо имениа твоа». А монахи, наоборот, хотят «всяким образом себе пристяживати и села, и имениа, ово убо безстудне у вельмож ласканием прошаще, ова же искупующе». Раболепным угождением они стремятся получить от вельмож «деревнишку или серебришко». А получив все это, одержимые ненасытным сребролюбием, «живущаа братиа наша убогиа в селех наших различным образом оскорбляем… и лихву на лихву на них налагающе, милость же нигде же к ним показуем; их же егда не возмогуть отдати лихвы, от имений их обнажихом без милости, коровку их и лошадку отъемше, самех же с женами и детми далече от своих предел, аки скверных, отгнахом; неких же и князнь-скых власти предавше, истреблению конечному подложихом». Так монахи грабят крестьян, истязая их бичами «без милости». Стремясь изыскать с крестьян долги или защитить свои владения, монахи «в мирскых судилищих обращаются или с убогыми человекы прящася о заимьдании многолихвных или судящеся с суседы своими о пределех своих мест и сел»[1296].

Вассиан решительно отвергает все житейские доводы иосифлян в пользу вотчинновладения (о запустении монастырей, если у них не будет сел и т. п.).

Кончает Вассиан свое «Слово», написанное в ответ на выступление против него иосифлян, размышлением о еретиках. Он является решительным противником того, чтобы еретиков убивать и заточать в тюрьму, ссылаясь при этом на примеры из древней церковной жизни. Испытав на собственной судьбе несправедливость великокняжеского гнева и заточение в монастырь, Вассиан чувствовал явную симпатию к гонимым церковью. Зная, как склонны его противники — иосифляне зачислять безвинных в еретики, Вассиан, обращаясь к ним прямо, писал: «Разум есть ваш осудити неповиннаго». Допуская заточение в темницу истинных еретиков, Вассиан решительно утверждал, что в древности никогда не казнили их, ограничиваясь церковным проклятием и заточением. Этот тезис он развивает в особом «Слове о еретиках». Здесь есть также и мысль о том, что еретиков, «приходящих на покаяние», следует «принимати»[1297]. Совсем тезисно Вассиан излагает свои основные расхождения с иосифлянами в «Прении с Иосифом Волоцким». Здесь Уже он не только доказывает недопустимость владения селами монастырей, но и прямо призывает к секуляризации их земельных богатств («великому князю у монастырей сел велю отъимати»)[1298].

Среди нестяжательских соратников Вассиана Патрикеева своей ученостью выделялся старец Кирилло-Белозерского монастыря Гурий Тушин[1299]. Происходил он из старинного боярского рода Квашниных. В 1478 или 1479 г. постригся на Белоозере, где и провел всю остальную свою жизнь до самой смерти (1526 г.).

Гурий Тушин некоторое время пользовался особым расположением Василия III, который подарил ему роскошно оформленное Евангелие. До нас дошло 37 книг, переписанных собственноручно Гурием и его учениками. Судя по их составу, Гурий особенно интересовался памятниками аскетическо-созерцательного направления, что определялось его взглядами как последователя Нила Сорского. В позднее время (с конца второго десятилетия XVI в.) Гурий активно содействует распространению литературы, переведенной Максимом Греком, а также сочинений Вассиана Патрикеева (против монастырского землевладения и об отношении к еретикам).