Россия на пороге Нового времени. (Очерки политической истории России первой трети XVI в.)

Русское правительство продолжало вести регулярные дипломатические сношения со своими потенциальными союзниками — Империей и Дакией. В апреле 1515 г. Василий III отпустил из Москвы имперских послов вместе с А. Г. Заболоцким и дьяком Алексеем Щекиным, к датскому королю направлены были Иван Микулин Заболоцкий и дьяк Василий Белый. После дипломатического зондажа 22 мая 1515 г. Василий III послал грамоту гроссмейстеру Ордена Альбрехту с согласием на заключение военного союза против Сигизмунда. После этого он отправился «на потеху» в Волоколамск[655]. Это была его первая поездка в Волоколамский монастырь, где доживал последние дни Иосиф Волоцкий (умер 9 сентября).

Тем временем 29 мая в Москву прибыло тревожное из-вестие: в Крыму умер Менгли-Гирей, и «на святой недели в пятницу», 13 апреля, на царство был посажен Мухаммед-Гирей, известный своей враждебностью к России[656].

В последние годы жизни Менгли-Гирея отношения России и Крыма осложнились прежде всего в силу того, что на престарелого «крымского царя» начали влиять Мухаммед-Гирей и его окружение. Приходилось принимать срочные меры для обороны против Крыма. Отныне центр внешнеполитической активности России перемещался с запада на восток и юг. Уже в 1515 г., очевидно, крымцы совершили набег на северские земли. В Крым был послан гонец Кожух Карачеев с грамотой Василия III от 12 июня 1515 г., содержавшей поздравления Мухаммед-Гирею в связи с восшествием его на престол и предложение продолжить мирные сношения, которые были между Россией и Крымом при Менгли-Гирее. В Москве серьезно опасались, чтобы «Магмед-Кирей от великого князя к литовскому не отстал»[657]. Поэтому сразу же после охоты на Волоке Василий III отправился в Боровск (как это было и во время второго Смоленского похода), где он провел все лето в ожидании развития крымских событий, присматривая и за литовскими рубежами[658]. Крымского царя Василий III уверял, что он направился в Боровск, «оберегаючи своих городов от литовского»[659].

Но дело шло, конечно, о Крыме. Заметим ту поспешность, с которой московский государь выехал в Боровск: только 29 мая получено было известие о смерти Менгли-Гирея, а уже 31 мая великий князь покинул столицу[660]. На южных окраинах стали сосредоточиваться крупные воинские соединения. На реке Вошани расположились полки князя В. С. Одоевского, двинувшиеся позднее к Туле. Воеводы, находившиеся в Боровске, получили распоряжение идти в Литовскую землю.

К Мстиславлю ходила рать князей Б. И. Горбатого и С. Ф. Курбского, в Дорогобуж — князя Д. В. Щени[661].

В Боровск к Василию III 12 августа 1515 г. вернулся из Крыма отправленный гуда еще в конце 1511 г. М. В. Тучков и посол крымского царя Мухаммед-Гирея Янчура[662]. В грамоте от 12 июля Мухаммед-Гирей излагал свои условия, на которых он соглашался заключить мир и установить дружеские отношения с Русским государством. Это — передача Крыму восьми северских городов (в том числе Новгорода-Северского, Брянска, Стародуба, Путивля, Рыльска, Почепа, Карачева и Радогощи), отпуск в Крым Абдул-Латифа и отдача Сигизмунду Смоленска.

Программа, явно неприемлемая для России. Предстояли тяжелые и долгие переговоры. Не вступая в препирательства с крымским послом, Василий III задерживает его временно у себя, а 13 сентября направляет в Крым своего гонца Чуру Албазеева с сообщением о предстоящей поездке «больших» послов[663]. О всех наиболее острых вопросах Василий III в своей грамоте Мухаммед-Гирею умалчивал, но видимость уступок сделал. Он сообщил, что велел Абдул-Латифу «к себе ходити и на потеху ему велели с собою ездити». Вернули Абдул-Латифу и его людей. Дальнейшее урегулирование вопроса о бывшем казанском хане откладывалось до общего заключения русско-крымского соглашения. Во время переговоров 13 сентября небольшие отряды крымских мурз совершили набег на мещерские места[664].

Завершив переговоры в Москве, Василий III в сентябре же отправился в осеннюю традиционную поездку по монастырям — к Троице, в Переяславль и Ярославль[665]. Вернувшись в Москву, Василий III принял крымских послов 11 ноября у себя на дворе, а через несколько дней отпустил в Крым своего «ближнего человека» И. Г. Мамонова (14 ноября). Позднее, в декабре, отправился в Крым и Янчура[666]. Мамонову были выданы подробные инструкции о ведении переговоров с Мухаммед-Гиреем. Русский посол должен был напомнить крымскому царю о традиционной дружбе его отца Менгли-Гирея с Россией и постараться добиться, чтобы и новый крымский царь «грамоту… шертную нам дал о дружбе и о братстве». Если Мухаммед-Гирей согласится принести присягу московскому государю и заключить с ним договор о дружбе, то тогда и Василий III готов пожаловать Абдул-Латифа каким-либо городом в кормление[667].