Россия на пороге Нового времени. (Очерки политической истории России первой трети XVI в.)

Из остальных 19 грамот пять со щедрыми льготами выданы в 1515–1518 гг. Иосифо-Волоколамскому монастырю, особенно близкому к Василию III[927]. Одна содержала льготы на провоз митрополичьего довольства (№ 94). В четырех речь шла только о запрещении принуждать крестьян к уплате «проторов и разметов» с тяглыми крестьянами, т. е. мелких повинностей по общинной раскладке[928]. Две грамоты даны монастырям в Кашире и Чухломе, т. е. в районах, подвергавшихся татарским набегам (№ 122, 154). Остается семь грамот с небольшими податными льготами[929]. Особенно сократилась выдача жалованных грамот в период смоленских войн (1512–1514 гг.). В целом в 1511–1521 гг. ограничительная политика в области иммунитета продолжалась, хотя из нее и делались некоторые исключения[930].

Восшествие на митрополичий престол Варлаама (лето 1511 г.) привело к усилению позиций нестяжателей среди высших церковных иерархов. В первой половине XVI в. существовало девять епархий. В 10-е годы новгородская оставалась вакантной после снятия Серапиона, который умер только 16 марта 1516 г.[931] Крутицкую продолжал занимать Досифей Забела, сторонник иосифлян.

Тверским епископом до самой смерти (30 марта 1521 г.) был Нил Гречин, близкий к Траханиотам[932]. Близкий к иосифлянам Протасий Рязанский покинул кафедру в 1516 г.[933] Умер он в апреле 1520 г.[934] Очевидно, тогда же умер владыка Пермский Никон[935]. По новгородским летописям, епископы Рязанский и Пермский принадлежали к тем, кто «стоял на» Серапиона, г.е. к его врагам-иосифлянам. Рязанская епархия была занята сразу же после отставки Протасия: 12 февраля 1517 г. епископом поставлен архимандрит придворного Андронникова монастыря Сергий[936]. Возможно, он был близок к нестяжателям, ибо оставил епархию 3 марта 1522 г., т. е. на четвертый день после назначения митрополитом Даниила[937]. Пермская епархия долгое время не была занята. Только 16 февраля 1520 г. на нее был назначен Пимен[938], игумен Соловецкий. Возможно, он входил в круг иерархов нестяжательского блока, ибо получил епархию в том же месяце, когда и двое других владык, очевидно сочувствовавших деятельности Варлаама. «Согнан» он был с престола сразу после поставления митрополитом Даниила.

Воинствующий иосифлянин Митрофан покинул свою коломенскую епархию и ушел «на покой» в Троицу 1 июня 1518 г.[939] На его место был назначен угрешский игумен Тихон (14 февраля 1520 г.). До своего назначения он в 1515–1517 гг. являлся игуменом Кирилло-Белозерского монастыря, энергично поддерживавшего Варлаама и нестяжателей[940].

28 августа 1515 г. умер архиепископ Ростовский Вассиан Санин. Через несколько дней не стало и его брата Иосифа Волоцкого (9 сентября). Через два месяца после этого скончался и епископ Суздальский Симеон Стремоухов[941].

В Ростове кафедру 9 февраля 1520 г. занял Иоанн из архимандритов Симоновского монастыря (где жил Вассиан Патрикеев). В Симонов же он попал в 1514 г., будучи до этого с 1506 г. кирилло-белозерским игуменом[942]. Епископом Суздальским 10 февраля 1517 г. поставлен архимандрит Рождественский из Владимира Геннадий[943].

Наконец, первым смоленским епископом поставлен был архимандрит Чудова монастыря Иосиф 15 февраля 1515 г.[944]

Таким образом, в Освященном соборе значительное число иерархов (более половины) представляли нестяжательскую группировку. Но их преобладание не было столь явным, чтобы руководящие позиции среди церковников надолго сохранились за ними.

Основная внутриполитическая линия Василия III была в то время направлена на усиление позиций широких кругов служилых людей. Это подметил в своей характеристике деятельности московского государя С. Герберштейн. Он писал: «Всех одинаково гнетет он жестоким рабством… Исключение составляют юные сыновья бояр (т. е. дети боярские. — А.,З.), то есть знатных лиц с более скромным достатком; таких лиц, придавленных своей бедностью, он обыкновенно ежегодно принимает к себе и содержит, назначив жалованье, но неодинаковое». Одни получают по б золотых через два года на третий, другие — по 12 золотых ежегодно, но они должны по первому зову явиться на службу с полным обмундированием «и даже с несколькими лошадьми»». Возможно, в данном случае Герберштейн имеет в виду городовых и дворовых детей боярских, хорошо известных по поздним источникам.