Россия: народ и империя, 1552–1917

В середине XIX века Гоголь оказался не единственным из русских писателей, кого пугали и одновременно прельщали ожидания и надежды, возлагаемые на них обществом Видя провал усилий церкви и государства защитить национальный образ России, приемлемый и для элиты, и для народа, и крупные авторы, и менее значительные невольно принимали на себя роли пророков и оракулов, не подходившие ни их характеру, ни таланту.

Толстой

Часто случается, что лучшим способом определения нации является противопоставление противнику. С этой точки зрения лучшего антигероя, чем Наполеон, трудно найти. Как в 1812 году французский император спровоцировал всплеск сознательного патриотизма во всем российском обществе, так и позднее он выступал отрицательной фигурой в ряде ключевых произведений XIX века. В пушкинской «Пиковой даме» аморальный и беспощадный мечтатель Германн наделен «наполеоновским профилем». В гоголевских «Мертвых душах» о Чичикове ходят слухи, что он «переодетый Наполеон», а то и сам Антихрист, несущий в себе мистическое число 666. В «Преступлении и наказании» Достоевского Раскольников, вдохновленный Наполеоном, убеждает себя, что великий человек может совершить любой поступок, каким бы безнравственным он ни представлялся для общественного мнения, и убивает старуху процентщицу. Во всех этих произведениях Наполеон воплощает тот принцип, что цель оправдывает средства, особенно если они рассчитаны на удовлетворение эгоистических и властолюбивых амбиций.

Наиболее затяжную полемику против Наполеона вел Лев Толстой, сделавший французского императора отрицательным персонажем патриотического романа «Война и мир». Первоначально писатель хотел остановиться на теме патриотизма, всколыхнувшегося после Крымской войны. Толстой намеревался сделать своего героя бывшим декабристом, после нескольких десятилетий ссылки возвратившимся домой в родное поместье. В романе он задумывал показать реформы 60-х годов как продолжение социального подъема периода правления Александра I. Однако в процессе работы писатель все больше погружался в предысторию декабристского движения, отыскивая его корни в победе над Наполеоном, прослеживая патриотические настроения в победе 1812 года и поражениях 1805–1807 годов. В ходе поисков претерпела изменения и природа патриотизма самого Толстого, в результате чего предполагаемая прелюдия сама стала огромным романом. Возможно, именно это произведение лучше всего показало россиянам их собственное национальное величие.

Одновременно странно и показательно, что самый патриотический из всех русских романов начинается на французском языке. В светском салоне идет разговор о Наполеоне, и хозяйка, Анна Шерер, отзывается о нем как об Антихристе. С этим наверняка согласились бы староверы, но действие происходит в совершенно другой обстановке. Хотя подобные взгляды имели распространение и среди крестьян, Шерер выражает их на языке самого Наполеона, к которому дворяне обращались, когда не хотели, чтобы слуги поняли, о чем они говорят. Шерер также не совсем понимает, почему Наполеон представляет такую угрозу для России, полагая, что ему нужны лишь Генуя и Лукка, как семейные уделы. Тем самым она проявляет свое полное непонимание доставшегося Наполеону наследия Французской революции и совершенно нового типа национализма, составлявшего главную силу императора.

Таким образом, уже вначале заявлены в миниатюре основные темы романа: подъем в народе патриотизма, принимающего в России и Франции совсем разные формы; роль вождей и их отношение к народу; нравственность войны и мира, человека и семьи.

Обновленный патриотизм Толстого принимает форму полемики с историками, преувеличивавшими роль вождей и сознательного планирования исторических событий. На его взгляд, решающее значение имеет совокупная сила случайных обстоятельств, а главное, моральный дух сотен тысяч простых людей. В битве при Бородино Толстой видит победу русских, ведь «не то победа, которая определяется подхваченными кусками материи на палках, называемых знаменами, и тем пространством, на котором стояли и стоят войска, а победа нравственная, та, которая убеждает противника в нравственном превосходстве своего врага и в своем бессилии, была одержана русскими под Бородиным».

Этот патриотизм сосредотачивается не на генералах, не на дворянах и императорском дворе, а на всем русском народе, на крестьянах и рядовых солдатах. Концепция Толстого не лишена противоречий: писатель ясно видит огромную роль в повышении боевого духа войск и Александра I, и Наполеона, но это лидерство воплощается в моральном воздействии, а не в планировании.