Россия: народ и империя, 1552–1917

Его вера представляла собой нечто вроде духовного народничества, исходившего из отрицания всего имперского наследия, в особенности правительства и вооруженных сил, ради новой этики мирного взаимного сотрудничества, которое, по его мнению, являлось главной идеей Нового Завета. Работы, содержавшие изложение этих мыслей, Святейшим Синодом были объявлены еретическими, а самого писателя отлучили от церкви. В последние годы жизни Толстой в некотором смысле превратился в старца, отвергнутого официальной церковью, но посещаемого интеллектуалами и крестьянами, ищущими мудрости и душевного покоя. Александр Солженицын назвал Толстого «альтернативным правительством». Вероятно, точнее будет сказать, что он воплощал альтернативную религиозную нравственность, приемлемую для светского века. Отказ церкви погребать его по православной традиции вызвал бурную общественную реакцию и студенческие беспорядки, сопровождавшиеся массовой отставкой профессоров Московского университета.

Достоевский

Обстоятельства жизни Федора Достоевского сложились так, что он лично столкнулся со стеной, разделяющей образованные слои населения и народ. Когда Достоевский был студентом, его отец умер при обстоятельствах, дающих основание предположить, что он был убит крепостными. Последние исследования заставляют усомниться в этой версии, но молодой Достоевский, вероятно, был убежден в ее правоте. Случившееся породило в нем глубокое чувство вины, потому что, ведя распутный образ жизни, он часто клянчил у отца деньги и теперь считал, что именно вследствие ужесточенных требований крестьяне и убили отца. Ранние произведения Достоевского пронизаны сочувствием к «униженным и оскорбленным» и проявляют острое понимание психологического и духовного бремени бедных.

Возможно, именно чувство вины, рожденное сознанием несправедливости крепостного права, побудило Достоевского вступить в кружок молодых интеллектуалов, руководимый чиновником Министерства иностранных дел М. В. Петрашевским. Тот, воодушевленный теориями французского социалиста Шарля Фурье, мечтал о реорганизации общества в сеть производственных кооперативов. Участников группы арестовали, и хотя их заговор не зашел дальше разговоров, приговорили к смертной казни. В последнюю минуту осужденных помиловали и сослали на каторгу. Это возвращение к жизни оказало на Достоевского глубокое впечатление. Он писал брату, что никогда раньше духовная жизнь не билась в нем с такой силой. «Я рождаюсь в новой форме».

Тогда же с ним случился первый приступ эпилепсии; впоследствии приступы повторялись, принося мгновения одновременного ужаса и озарения, которые придавали творчеству писателя характерную болезненную восторженность.

Каторга позволила Достоевскому лично узнать, какова жизнь непривилегированных классов в самодержавном государстве, присвоившем себе неограниченную власть над подданными и не сдерживаемом никакими законами, ни людскими, ни божественными. Больше всего его мучило, что абсолютную власть над ним имеет комендант, некий майор Кривцов, нередко хваставший, что за малейший проступок может приказать высечь виновного розгами. Власть подобных людей над своими соотечественниками, власть, вскормленную имперским государством, Достоевский считал совершенно разлагающей.

«Кто испытал раз эту власть… безграничное господство над телом, кровью и духом такого же, как сам, человека… и полную возможность унизить самым высочайшим унижением другое существо, носящее образ божий, тот уже поневоле как-то делается не властен в своих ощущениях. Тиранство есть привычка: оно одарено развитием, оно развивается, наконец, в болезнь».

На взгляд Достоевского, духовная извращенность садизма угрожает не только отдельным личностям, но и всему обществу.

«Человек и гражданин гибнут в тиране навсегда… К тому же пример, возможность такого своеволия действуют и на все общество заразительно: такая власть соблазнительна… Одним словом, право телесного наказания, данное одному над другим, есть одна из язв общества, одно из самых сильных средств для уничтожения… всякой попытки гражданственности…»

Каторга углубила осознание писателем собственной оторванности от простого народа. Даже при том, что теперь он жил вместе с простыми людьми и разделял все тяготы, они не приняли его за своего. Желание Достоевского-социалиста, православного христианина и русского патриота понять простых людей и чем-то помочь не смягчали их отчужденности. Они не принимали писателя, даже когда тот пытался присоединиться к их протестам по поводу плохих условий питания в столовой. Надклассовая солидарность ничего для них не значила. Достоевского тоже отталкивала их стихийная жестокость, оскорблявшая его веру в то, что народ несет в себе зачатки гармоничной социальной жизни.