Россия. Погружение в бездну

Нас могут упрекнуть в том, что все приведенные суждения о проекте нового Союзного договора принадлежат гэкачепистам, т. е. заинтересованным лицам. Но вот — «глас», раздающийся с противной стороны. В дневниковой записи Черняева, помеченной 3 августа, говорится о том, как Горбачев накануне отлета в Крым «дал интервью о Союзном договоре — все сказал… Заангажировался фактически на будущую свободную конфедерацию» (курсив мой. — И. Ф.)[962]. В книге Черняева, написанной на основе дневниковых материалов, приводится еще более красноречивая формула: Горбачев во время интервью о предстоящем подписании Союзного договора «фактически «засветил», что речь теперь идет о «свободной конфедерации независимых государств»» (курсив мой. — И. Ф.)[963]. Нетрудно понять, что создание «свободной конфедерации независимых государств» есть начало поэтапного развала СССР, сопровождаемого сменой общественно-политического строя в нашей стране, что с полной очевидностью явствует из следующего пассажа черняевской книги: «Все внешнеполитические условия были налицо, чтобы политически порвать со старым строем именно тогда — в конце лета и осенью 1990 года. Порвать с партией, с социалистической идеологией, с прежним порядком осуществления власти, назначить выборы в новый парламент, отказаться от Советского Союза и начать в этот момент (а не через полгода) «ново-огаревский процесс». Иначе говоря, признать, что перестройка — это революция, означающая смену строя»[964]. Как видим, «ново-огаревский процесс» недвусмысленно связывается Черняевым, обладающим достаточной информацией о планах Горбачева, с отказом от СССР, а также с политическим и общественным переворотом. Так оно на самом деле, конечно, и было. Но это нельзя квалифицировать иначе, как антиконституционный и антинародный (если учесть результаты всенародного референдума 17 марта 1991 года) переворот.

Таким образом, члены ГКЧП или отдельные представители Комитета (кто именно, покажет, наверное, будущее), выступившие против подписания горбачевского Союзного договора, выступили в защиту Конституции СССР и против антигосударственного переворота. Их попытка предотвратить переворот и попрание Конституции оказалась неудачной, поскольку они стали пешками в грандиозной провокационной игре, тщательно подготовленной и виртуозно проведенной закулисными силами. Персональный состав этих сил определен, по-видимому, частично В. С. Павловым, который, надо думать, располагал соответствующими на сей счет сведениями. Он утверждал, что «уже в июне 1991 года Горбачев, Ельцин, Попов и другие деятели «Демократической России» действовали скоординированно… заодно. И объединял их не кто иной, как Президент США господин Буш»[965].

Эти и другие игроки использовали гэкачепистов как разменную монету в своей дьявольской игре. Когда те поняли, какая им навязана роль, то было уже поздно, ибо, по выражению древних римлян, «даже боги не могут сделать бывшее не бывшим». На исходе трех августовских дней у В. С. Павлова сложилась «твердая уверенность» в том, что его с товарищами по ГКЧП «расчетливо предали, и притом заранее»[966]. Вряд ли уместно в данном случае рассуждать о предательстве. Гэкачепистов не предали, а обманным образом вовлекли в заведомо провальное предприятие[967], которому преднамеренно присвоили категорию «путча», чтобы прибегнуть, как мы уже отмечали, к аналогичным по характеру «ответным» действиям, т. е. к чрезвычайным мерам по изменению общественного, государственного и политического строя СССР, не возможным в обычной ситуации.

М. С. Горбачев, судя по всему, являлся если не единственным, то одним из тех, кто спровоцировал выступление гэкачепистов. В. А. Крючков свидетельствует: «После каждого разговора об обстановке в стране Горбачев, как правило, давал указания, поручения продолжать анализ ситуации, готовить на всякий случай соответствующие материалы, предложения. Не исключал возможности введения то ли президентского, то ли чрезвычайного положения в стране или отдельных ее регионах, использования жестких мер в экономике для предотвращения ее полного краха. Все чаще такие поручения он давал председателю Кабинета Министров Павлову, министрам Язову, Пуго, мне, ответственным сотрудникам аппарата Президента СССР, руководителям ЦК КПСС. Все подготовленные материалы затем возвращались на доработку или с командой «ждать момента». При каждом таком поручении Горбачев обычно говорил: «Поднимите старые материалы, актуализируйте их, подправьте с учетом происшедших изменений и будьте наготове»[968].