Россия против Наполеона: борьба за Европу, 1807-1814

Развив наступление в районе госпиталя Св. Иакова, 29-й и 45-й егерские полки вскоре после полудня оказались вблизи единственного моста через главный приток Эльстера, по которому отступала наполеоновская армия. Под мостом были заложены пороховые заряды. Среди суматохи, вызванной отступлением, офицер, на которого была возложена задача по подрыву моста, отлучился со своего поста, чтобы выяснить, когда следует взрывать заряды, в свое отсутствие передав командование простому капралу. Попав под меткий ружейных огонь 45-го и 29-го егерских полков и имея при себе инструкции уничтожить мост при приближении противника, капрал по вполне понятным причинам привел заряды в действие. Не только Наполеон, но также и ряд других мемуаристов впоследствии обвиняли капрала в том, что французская армия лишилась многих тысяч солдат и сотен орудий, которые после подрыва моста оказались запертыми в Лейпциге. Вполне очевидно, что когда судьба огромной армии оказывается в зависимости от сохранности единственного моста и действующего в одиночку капрала, ответственность за произошедшее лежит на высших чинах военной иерархии[778].

В Лейпцигском сражении коалиция потеряла 52 тыс. солдат, среди которых больше всего было русских (22 тыс.). Многое о дисциплине армий союзников говорит тот факт, что, несмотря на трехдневные бои и многочисленные потери, когда коалиционные войска ворвались в Лейпциг, они практически не устроили в городе грабежей и беспорядков. Разумеется, потери французов были еще большими. Возможно, они составили всего 60 тыс. человек, как это говорится во французских официальных отчетах. С другой стороны, когда французская армия добралась до Эрфурта, в ее рядах было всего 70 тыс. вооруженных солдат и еще 30 тыс. безоружных отставших воинов, так что общие потери в ходе и сразу после сражения должны были составлять примерно 100 тыс. человек. Триста пушек и девятьсот подвод с боеприпасами также остались в Лейпциге. Таким образом, победа союзников была недвусмысленной и привела к тому, что Наполеон утратил контроль над всеми германскими землями, лежащими к востоку от Рейна[779].

Учитывая численный перевес войск коалиции, именно они должны были выйти из битвы победителями. То, что они были близки к поражению в первый день сражения, было прежде всего виной К.Ф. Шварценберга. Лейпцигское сражение было для Наполеона последним шансом удержать Германию, и он правильно сделал, что воспользовался возможностью, которая предоставилась ему в первый день после ошибки Шварценберга. Тот факт, что он не смог одержать решительную победу 16 октября, в гораздо большей степени объясняется отвагой и упорством войск коалиции, нежели ошибками Наполеона. Однако, как только шансы на победу в первый день улетучились, перевес очевидным образом оказался на стороне сил коалиции, а сам Наполеон слишком долго откладывал отступление и не сумел как следует к нему подготовиться.

Среди главных действующих лиц коалиции сильнее других отличился Г.Л. Блюхер. Без его участия три армии союзников вообще не собрались бы под Лейпцигом. Конечно, он пошел на некоторый риск, и удача была на его стороне. Заслугой Блюхера было также то, что он сумел отвлечь корпус Мармона от участия в атаке Наполеона на Богемскую армию 16 октября, а два дня спустя втянул в сражение войска Бернадота. Однако Александр I также внес большой вклад в победу. Только его вмешательство могло вынудить К.Ф. Шварценберга изменить изначально запланированное им развертывание войск коалиции для битвы. Если бы Александр I не был столь настойчив, российские резервы 16 октября никогда бы не оказались позади Госсы вовремя. Его придирки способствовали тому, что Шварценберг своевременно выпустил на поле боя австрийские резервы. Справедливым представляется вывод о том, что без Александра I Лейпцигское сражение было бы проиграно. Российский император наконец-то получил компенсацию за катастрофу, постигшую его при Аустерлице.