Россия против Запада. 1000-летняя война

Дальнейшее общеизвестно. О подпольных обществах, заговорах, закулисных связях с австрийской (!) и прусской (!!!) разведками на предмет оказания помощи в борьбе с «варварами», короче говоря, о возне, предшествовавшей ноябрьскому (1830 года) мятежу в Варшаве, как и о самом мятеже, писать незачем. Достаточно отметить, что мятеж этот очень быстро перерос в самую настоящую войну, не самую легкую из войн, которые довелось вести в XIX столетии Российской империи. Войну, проиграть которую Россия не могла себе позволить по той простой причине, что разорвавшая унию Польша неизбежно оказалась бы заклятым врагом, имеющим серьезные территориальные претензии и опирающимся на поддержку основных геополитических конкурентов. Войну, выиграв которую России неизбежно приходилось решать: что дальше? Своего опыта такого рода не имелось. Ближайшим же и самым соответствующим случаю прецедентом было решение Лондоном «ирландского вопроса» (после восстания 1798 года Зеленый Остров был лишен довольно широкой автономии, собственного парламента и поставлен под прямое управление, а наиболее активным в мятеже графствам присвоен статус «подозрительных»). Не стремясь выдумывать велосипед, СПб воспользовался английским опытом. Обойдясь, правда, на первый раз без массовых расстрелов и виселиц в британском стиле (вожди мятежа, в том числе и военные, нарушившие присягу, отделались недолгой ссылкой, самые отпетые радикалы – каторгой). Что, впрочем, не помешало очередной волне польской эмиграции взбудоражить общественное мнение Европы рассказами о «русских извергах», а прессе Лондона, Парижа, Вены и, разумеется, Берлина – с полного одобрения правительств – затянуть многолетний плач о растерзании Польши…

Глава XVI. Четвертый раздел (1)

Ну и – куда ж денешься? – завершать польский сюжет придется обращением к временам много более поздним, когда, по мнению некоторых, «многострадальная Польша вновь была разделена». То есть к событиям, связанным с т. н. «пактом Риббентропа-Молотова», обойтись без чего, на мой взгляд, будет нечестно и неправильно. Ибо у всего на свете есть начало.

Вот с начала и начнем.

После прихода Гитлера к власти отношения Германии с СССР, до тех пор весьма тесные, были разорваны. Берлин заявил о реванше как о главном приоритете своей политики. И не только на словах. В марте 1935 года Германия явочным порядком вводит всеобщую воинскую повинность и начинает реализацию программы перевооружения армии. Это грубейшее нарушение военных статей Версальского договора и, по факту, начало ревизии всей Версальско-Вашингтонской системы мироустройства. В этот момент Германия предельно слаба, остановить ее для держав-гарантов никакой трудности не представляет, однако державы реагируют более чем странно. Франция слегка протестует, но больше на уровне прессы, Великобритания вообще молчит. Однозначно отрицательное отношение к происходящему показывает только СССР: наркомом иностранных дел демонстративно назначается Литвинов, хорошо известный как сторонник сдерживания Германии и стабилизации обстановки путем создания «системы коллективной безопасности» подписания перекрестной системы двусторонних договоров с целью поддержания Версальской системы. Настойчивая работа нового наркоминдела дает плоды: 2 мая 1935 года заключен договор о взаимной помощи с Францией, 16 мая подписан аналогичный договор с Чехословакией, подразумевающий роль СССР как второй (наряду с Францией) страны-гаранта. В ответ (что совершенно неудивительно) Германия в ноябре 1936 года подписала «Антикоминтерновский пакт» с крайне враждебной СССР Японией (чуть позже к пакту присоединяется Италия). Между прочим, еще в 1934 году аналогичный – если и не по букве, то по духу – договор подписан немцами и с Польшей, настроенной не менее антисоветски, нежели Япония (на основе этого документа развернулось масштабное военно-политическое сотрудничество). В конце 1936 года Италия и Германия начинают оказывать открытую военную поддержку мятежникам в Испании. Одна из основных целей очевидна: обкатка войск и испытания новых вооружений. Однако Англия и Франция по-прежнему молчат. И не просто молчат: объявленная ими политика «строгого нейтралитета» (в условиях, когда немцы и итальянцы ни о каком нейтралитете и не помышляют) фактически обрекает законное правительство Испании на гибель. Пытается бороться только СССР, но, по множеству объективных причин, его помощь республиканцам не может быть достаточной. После аншлюса в 1938 году Австрии (уже не просто нарушение «Версаля», а мощная мина под сами его устои) не надо быть Сталиным, чтобы задаться вопросом: чем объяснить столь поразительную пассивность западных «демократий»? Учитывая же возможности Сталина, нетрудно предположить, что ответ у него был. Хотя бы в общих чертах. А чуть позже, когда одна за другой – несмотря на весьма обширный спектр (как бы) предлагаемых уступок – сорвались попытки прощупывания Берлина на предмет «А не помириться ли нам?» (миссия Канделаки и другие аналогичные шаги) – видимо, уже и не в общих.