Россия собирает своих евреев

Закат финансового благополучия еврейских общин был спутником внутренних потрясений, пережитых Польшей в XVII в. Восстание Богдана Хмельницкого, вспыхнувшее на Украине в 1648 г., имело катастрофические последствия для евреев – излюбленных объектов казацкой жестокости и грабежа; смертью и разорением евреи расплачивались за свою посредническую роль в системе феодальной эксплуатации в польских пограничных землях. Общины северной Польши, которых не коснулось это социальное потрясение, пали жертвой военных операций Первой Северной войны (1655-1660) и Русско-польской войны (1654-1667). Если еврейские общины Польши в прежние времена щедро откликались на любые призывы о помощи со стороны нуждающихся евреев, то теперь для них самих собирали средства по всем общинам Европы [51].

Физическое уничтожение еврейского населения в ходе всех этих конфликтов обостряло финансовые проблемы, которые начали формироваться еще до 1648 г. Еще тогда под усиленным финансовым давлением со стороны короны и алчных до взяток чиновников отдельные общины превратились в хронических должников. Институтом же, с готовностью дававшим эти займы, оказалась католическая церковь, в особенности ее монашеские ордена, рассматривавшие займы как выгодное вложение излишков капитала. Эти заимодавцы предпочитали, чтобы долг оставался невыплаченным, так как ссудный процент, выплачивавшийся в соответствии с принятыми нормами, приносил постоянный и, как правило, надежный годовой доход. Имеются многочисленные примеры таких сделок. Например, евреи Луцка в 1676 г. взяли у местного монастыря в долг сумму в шестьсот польских злотых, процент на которую составлял сорок восемь злотых в год. В качестве залога было выставлено все движимое и недвижимое имущество общины, включая синагогу. Всем жившим там евреям запрещено было переезжать в другое место до тех пор, пока долг не будет выплачен. То, что в качестве дополнительного обеспечения была названа синагога, служит явным доказательством плачевного состояния, в котором очутились подобные еврейские общины [52]. В 1773 г. Виленской общине пришлось заложить всю утварь из синагоги, чтобы не дать монахам завладеть Большой синагогой за долги [53]. Центральный Витебский кагал страдал от неспособности заставить подчиненные ему общины платить налоги, и Ваад Литвы был вынужден пригрозить непокорным исключением из общины и предупредить их, что за пределами шестимильного радиуса от Витебска будут приостановлены все религиозные отправления. В 1711 г. в общинной книге Витебского кагала появилась запись, в которой излиты горести общины:

«Уже немало времени прошло с тех пор, как на нас обрушились несчастья. Мы страшно пострадали от рук польских и русских солдат, а к тому же воевода облагал нас разными налогами, например, со всех жителей брали десятину. Но и этого было мало. Очень велики наши невзгоды. Беда следует за бедой, как сказано во Второзаконии: „От трепета сердца твоего, которым ты будешь объят, и от того, что ты будешь видеть глазами твоими, утром ты скажешь: „О, если бы пришел вечер!“, а вечером скажешь: „О, если бы наступило утро!“ Нет у нас другого выхода, как ввести налог на мясо, а это тяжкое бремя, которого не несла еще ни одна община в нашей провинции“ [54].

Долги общин со временем стали так значительны, что польский Сейм 1764 г. нарядил ликвидационную комиссию, чтобы навести какой-то порядок в финансовых делах евреев. Комиссия установила, что община в Вильно (3206 человек) задолжала 832 тысячи гульденов, Гродненская (2418 человек) – 448500 гульденов, Пинская (1277 человек) – 310 тысяч гульденов и Брест-Литовская (3175 человек) – 119700 гульденов. Большая часть долга Виленской общины приходилась на орден иезуитов, хотя доминиканцы, бернардинцы, августинцы, кармелиты, базилианцы и орден кающихся грешников Виленского монастыря также имели к ним претензии, как и отдельные светские и духовные лица. Устанавливая норму выплаты долга, ликвидационная комиссия приняла от Виленской общины заявление под присягой о том, что ее годовой доход от налогов и различных сборов составлял 34 тысячи гульденов, в то время как одни лишь проценты по долгам достигали 36224 гульденов. В конечном итоге попытка польских властей облегчить евреям выплату долгов потерпела неудачу, особенно в связи с тем, что они отменили принятый было в 1766 г. запрет делать новые долги. В сущности, единственным конкретным достижением комиссии оказалось дальнейшее увеличение финансового бремени, лежащего на евреях – оно выросло на 20 тысяч гульденов, которые пошли на ее собственные расходы [55].