Россия собирает своих евреев

Очень показательно сравнение с тогдашней Европой. Убийственное безумие крестовых походов никогда не охватывало Киевскую Русь. В России не было ничего подобного распространенным в Западной Европе и в Польше обвинениям, будто евреи отравляют колодцы и разносят чуму [87]. Истории про замученного Евстафия из «Киево-Печерского патерика» недоставало важнейших элементов сюжета о ритуальном убийстве, и вообще такие истории никогда не пользовались в России большой популярностью [88]. Бытовавший в Англии культ Св. Хью из Линкольна (послуживший прототипом повествования Аббатисы в «Кентерберийских рассказах» Чосера) в XIII в. распространился по всей Западной Европе, но миновал Россию [89]. (При этом, как указывает Д.Оболенский, в России были не прочь заимствовать культы других «латинских» святых.) [90] В России отсутствовало распространенное отождествление евреев с дьяволом, которое сделалось значительным культурным феноменом на Западе [91]. В России не было соответствий анти еврейским стереотипам, которые фигурировали в средневековых мираклях, либо в церковном искусстве и архитектуре. Несмотря на периодическое оживление византийской идеи взаимного противопоставления Ветхого и Нового Завета, в русских церквях не было места западному мотиву «Экклезии» и «Синагоги», обычному для средневековых европейских храмов [92].

Но все это не может служить основой для тех или иных положительных утверждений об отношении жителей Киева к евреям. При этом, не располагая такими же реальными свидетельствами отношения к евреям в Киеве, какие мы обнаруживаем в Западной Европе, вряд ли можно уверенно утверждать, что антиеврейские настроения составляли существенную и неотъемлемую часть духовной культуры Киева, или что беспокойство церковной верхушки передавалось также широким слоям населения. Наконец, следует отметить, что в нескольких народных повествованиях выражено уважительное отношение к евреям. Среди персонажей былин, русского героического эпоса, присутствует «Жидовин», то есть «Еврей» – свирепый воин, сражавшийся с рыцарственными русскими защитниками христианской веры [93]. В жизни же обыкновенный еврей был, конечно, не былинным героем, а чаще всего просто торговцем, и, вероятно, именно в таком качестве и воспринимался в народе.

Однако каковы бы ни были крайние проявления в подходе Киевской Руси к евреям, сменившие ее княжества не обязательно были к ним враждебны. Торговые функции, которые несли евреи, делали их желанными гостями в различных местах. Великий градостроитель Юго-Западной Руси, галицкий князь Даниил Романович, правивший на Волыни и Подолии в 1221-1264 гг., включил евреев в число жителей, которых он селил в новых городских центрах, а его преемники продолжали эту практику [94]. Евреи составляли важный компонент общества в Великом княжестве Литовском еще прежде его объединения с Польшей, где имелось собственное многочисленное и признанное законом еврейское население [95]. Положение дел в Московской Руси представляет разительный контраст с этой картиной. Именно здесь зародилась та ярая юдофобия, о которой думают многие комментаторы, когда говорят о «традициях русского антисемитизма». Поэтому важно четко охарактеризовать сущность юдофобии Великого княжества Московского, чтобы рассмотреть, какое влияние она могла оказать на проводников политики России после разделов Речи Посполитой, и оценить ту роль, которую она сыграла в русской истории в дальнейшем.

Евреи редко упоминались в хрониках времен татаро-монгольского ига, в периоды распада и возникновения новых объединений, в эпоху собирания русских земель под гегемонией Москвы. Однако к XVI столетию положение коренным образом изменилось. Существуют многочисленные иностранные и русские источники, захватывающие и XVII в., которые ярко свидетельствуют о бытующем предубеждении против расселения евреев на русских землях [96]. Московские войска, занимая польско-литовские города в ходе Ливонской войны, предлагали еврейским общинам, которые там обнаруживались, простой выбор – обращение в христианство или всеобщую резню. Самый знаменитый пример такой тактики относится к 1563 г., когда Иван IV взял Полоцк [97]. Уже никакие экономические выгоды не могли перевесить эту ненависть. В 1550 г. Иван IV написал ответ польскому королю Сигизмунду Августу, который просил его позволить еврейским купцам торговать, как в прежние времена – «как по старине». Иван грубо отвечал, что не подобает разрешать евреям приезжать в Россию с их товарами, так как от них много зла – они ввозят в царство ядовитые зелья и сбивают христиан с пути истинного [98]. Последнему из этих аргументов и предстояло главенствовать в отношении Москвы к евреям, в котором смешивались страх за единство православной церкви с растущей ксенофобией перед лицом мощных сил, грозивших национальному существованию Московского государства.