Россия в неволе

Империи создаются духом, и личностями, следующими путём этого духа. Нынешняя химера создана из людей-кирпичиков, предпочитающих нормы статусного потребления: я не такой, как другие, потому что питаюсь в этом ресторане, хожу в этот ночной клуб, могу купить себе дорогую женщину (дорогущую пока не могу) – но в то же время я не такой, как те, кто выше, я ещё не вошёл в их клуб, не могу себе позволить по статусу некоторых вещей, людей и блядей… У меня десять миллионов, значит, надо двадцать, у меня пять миллиардов – нужно ещё трижды по столько. Удовлетворения, оргазм – при переходе от одной цифры, к другому порядку, от одной ступеньки – к другой. Духовное наслаждение исключительной, эксклюзивной особи, могущей себе позволить иметь то, что заказано большинству смертных. Полубожеское состояние всемогущества рассмотрения под микроскопом тонких нюансов своего желания и предвкушения его исполнения.

Сатанинская гордость. Прелесть обладания самой возможностью иметь, искушения все-подчинения, тотального контроля за любыми подозрительными шевелениями. Вот особенности Пидерсии, государства-могильника, возведённого на одной шестой части земной суши. Нами пока что правят безнадёжно больные люди, объединённые иррациональным духом, верой в Золотого тельца. Посвящённые в эту веру, приближённые живут по своим законам, судятся своим судом и считают действия с точки зрения разума целесообразными только тогда, когда они не противоречат их вере. Как бы ни были бессмысленны, или преступны по букве закона действия их начальников – они всегда идут вне критики, более того, за их критику, высших чинов – надо сажать, убивать, распинать, ведь принадлежность к тайне говорит о том, что они творят добро, настоящее добро – близость к ним, это близость к богатству. А на что ещё может опереться человек? Смысл жизни? Быть поближе к ним, среди них, удастся – выше их, купить их и других наёмников для своей защиты, иметь их всех, весь мир…

Обладание всем миром, видимым миром – конечная земная цель. Но сатана не может обладать и управлять Божиим. Ему неподвластны святые и Христова Церковь. Если это так, то надо хотя бы уменьшить их число, их количество, их присутствие, их уважение к царской власти и благословение действий Белого Царя.

И едет в Нью-Йорк посланец-президент, добиваться того, чтобы если не искоренить, то хоть уменьшить Белую Русскую Церковь – купить продажных архиреев, оболванить неискушённых. И до того А-2, он же Ридигер (болтавшийся по эстонским немецким концлагерям с письменного дозволения гестапо и с подписью о сотрудничестве с ними), он же "Дроздов" (стучащим под этим псевдонимом в "контору глубокого бурения") – едет в Нью-Йорк в достопамятном 1991 году, к раввинам Нью-Йорка: "Шалом, братья! Ваши пророки – наши пророки…" Вот действия нынешнего двуглавого дракона – одна голова на реках и морях крови безумно обогащается и продаёт всех и вся, другая – блядствовавшая со всеми режимами (коммунистическим, национал-социалистическим) продолжает своё дело и сейчас, раздвигая ляжки и перед раввинами, и перед нынешним режимом – педерастическим.

Они не могут жить без поганства, без похабщины, без того чтобы, искорёжить, исковеркать всё, начиная от веры и кончая экономикой страны.

В математике есть способ доказательства "от противного", когда рассматриваются по очереди все случаи и отвергаются: и это плохо, и это не годится. В данном случае – конечно, всё у нас плохо, но хочется передохнуть от этого. Без глотка воздуха в жизни нельзя – это не математика, гораздо выше.

Я рождён от любви. Отец любил мать, она – его. Прожили вместе всю жизнь. Бывало, хотели расстаться, даже разошлись на полтора года. Меня берегли, говорили, что отец уехал в командировку на Урал – и всё же не смогли жить так. Сошлись. Я благодарен их любви, оказавшейся сильнее очень многих соблазнов в жизни. Отец умер, а его любовь жива до сих пор, как и его душа. По образованию он был физиком, конструктором, инженером. По вере ему просто полагалось быть атеистом. Но он так любил меня, что от начала до конца, от фундамента до маковки, строил со мной ту церковь в деревне, о которой я говорил раньше. Его любовь была сильнее того, чему он отдал жизнь – вере в познаваемость, первоначальность физического мира.

Если мы и разыскиваем что же на страницах этой книги не из области от противного – так это любовь. Любовь и святость, которые – есть в России, которые сильнее всего, что может им диктовать Пидерсия.

Святость сродни сверхпроводимости – однажды попавшая туда энергия не исчезает, а преумножается и накапливается, свет и яркость всё усиливаются, как бы ни был узок внешний физический круг (невидимого мы можем только коснуться, прибегнув к помощи святых).

Пидерсия умеет только гадить, жрать и гадить, уничтожать и извращать. Именно сейчас видно, насколько преступным является правящий режим, максимально изуродовавший и жизнь отдельного человека, и его семьи, и всего государства – все уровни, замордовав с целью обладания чем-то "по закону" – опутав всех паутиной бумажной болезни.