Россия в поворотный момент истории

В апреле 1917 г. в Петроград с фронта прибыл барон Петр Врангель, офицер аристократического гвардейского полка, прославившийся в начале войны кавалерийской атакой на германскую батарею. Барон Врангель объяснял свой приезд в Петроград двумя причинами: во-первых, чтобы готовить офицеров к борьбе за установление военной диктатуры, и во-вторых, чтобы найти на роль диктатора подходящего генерала с «демократическим именем».

Поначалу в качестве основного кандидата барон Врангель и два его ближайших друга – граф Пален и граф Шувалов – рассматривали генерала Лечицкого. Однако окончательного решения принято не было, и после ряда бесед с Завойко они установили контакт с Корниловым.

Заговорщическая деятельность генерала Крымова также начинается весной 1917 г. По словам генерала Деникина, Крымов считал, что армия находится на грани распада, и не питал никаких надежд на успешный исход войны. Вследствие этого он начал вовлекать офицеров, в основном из состава своего 3-го Конного корпуса, в работу секретной группы, которая бы готовила почву для похода с юга на Петроград и Москву.

В первых числах мая под эгидой Верховного главнокомандующего генерала Алексеева был основан Союз офицеров армии и флота. Его создание пришлось на тот момент, когда представители всех профессий – врачи, учителя, инженеры и пр. – основывали союзы для повышения своего статуса и защиты своих интересов. У рядовых солдат имелись свои «солдатские комитеты», но подобной профессиональной организации офицеров до той поры не было. В свете очень тяжелой ситуации, в которой оказались в то время офицеры, князь Львов и я благословили алексеевскую организацию и изо всех сил защищали ее от демагогических нападок левых социалистов.

К сожалению, с самого начала в Центральном комитете Союза офицеров возникла тайная, крайне воинственная политическая группа. Несомненно действуя под руководством генерала Алексеева, эта секретная ячейка приступила к задаче координировать деятельность антиправительственных офицерских групп на фронте, в Петрограде и в Москве. Кроме того, она наладила тесные контакты с гражданским крылом движения по установлению диктатуры. Ответственность за связь с гражданскими лицами была возложена лично на полковника Генерального штаба Новосильцева, которого избрали председателем Центрального комитета союза. Новосильцев, происходивший из аристократической московской семьи, входил в состав ЦК партии кадетов и был избран в Четвертую Думу, хотя вскоре отказался от депутатского мандата. Будучи активным деятелем правого крыла своей партии, он имел хорошие связи с либеральными и консервативными кругами Москвы.

Политическая связь между Союзом офицеров в Ставке и гражданскими лицами в Москве и Петрограде осуществлялась в полной тайне. О том, как создавались подобные связи, дает хорошее представление случай с участием Владимира Львова, который в то время еще занимал пост обер-прокурора Святейшего синода. Владимир Львов пишет:

«Это было в июне месяце 1917 года…

Я сидел за письменным столом в кабинете обер-прокурора Святейшего синода в здании Святейшего синода, как вдруг зазвонил телефон. Меня вызывали, спрашивая, когда можно меня видеть. Я отвечал, что кончил свои занятия в Синоде, автомобиль подан и что через пять минут могу быть у того, кто меня вызывал.

«Вот и прекрасно», – ответили мне. Я сел в автомобиль и уехал на квартиру, где меня ждали.

Вошедши в столовую, я застал там хозяина квартиры Шульгина, члена Государственной думы, и полковника Новосильцева, председателя Центрального комитета Союза офицеров при Ставке. Не успел я поздороваться, как Шульгин огорошивает меня заявлением, что готовится переворот, о котором он меня предупреждает, дабы я вышел в отставку. Я не придал значения заявлению Шульгина, думая скорее, что он по каким-то соображениям желает заставить меня подать в отставку, и отвечал, что в отставку я выйти не могу, пока не созван Церковный собор.

– Когда же собор будет созван? – спросил меня Шульгин.

– 15 августа, – отвечал я.

– Но помните, что после этого числа вы обязательно должны выйти в отставку.

– Я согласен, – ответил я.

Продолжать дальше разговор на эту тему мне, состоявшему членом Временного правительства, было крайне неудобно, а потому я резко прервал разговор, предложив Шульгину поехать со мной в автомобиле обедать».