Россия в поворотный момент истории

Европа в то время жила как на вулкане. Никто не сомневался в грядущей войне между великими державами – вопрос был лишь в том, когда она начнется. Уроки Цусимы и Порт-Артура открыли патриотам глаза на истину. И весь процесс, в ходе которого лояльное консервативное большинство за семь-восемь лет перешло на противоположные позиции, заключался в усилении патриотической тревоги, которая в конце концов переросла в патриотическое негодование.

Я хорошо знал Гучкова. Некоторое время мы вместе входили в состав Временного правительства, а впоследствии часто встречались в эмиграции. По его словам, с самого начала работы Третьей Думы он и другие вожди октябристов торопились сплотить Россию, чтобы у нее хватило сил справиться с внешней угрозой. Экономическое и индустриальное развитие Германии в тот момент шло семимильными шагами. Немцы лихорадочно строили военный флот, а техническая мощь их армии постоянно росла. Для всех, кто хоть чуть-чуть разбирался в международной обстановке, было очевидно, что временная слабость России, ставшая итогом Русско-японской войны, рассматривается в Берлине как козырная карта в гонке за мировое господство.

Гучков, Хомяков, Шидловский и другие вожди партии октябристов полностью осознавали, какую опасность для страны представляет собой окружающая царя нездоровая атмосфера. Прекрасно понимая, что нельзя полагаться на безвольного царя, они решительно отвергали все заманчивые предложения Столыпина войти в правительство. Они предпочитали следить за деятельностью официального правительства, пользоваться статутными правами думской бюджетной комиссии для поддержки правительства в борьбе против безответственного, но мощного влияния распутинской клики в придворных кругах и стараться законодательными мерами улучшить военно-экономическое положение страны.

Идиллический период отношений царя с Третьей Думой оказался очень недолгим. Согласно «Основным законам» Российской империи, внешняя политика, армия и флот находились под непосредственным контролем царя. Официально Дума не имела права вмешиваться в работу соответствующих министерств или каким-то образом влиять на их деятельность. Однако смета на расходы этих правительственных учреждений проходила через руки бюджетной комиссии, в результате чего последняя, как и во всех парламентах, стала важнейшим и наиболее влиятельным органом. Всем министрам пришлось очень серьезно считаться с ним. Прежде чем смета по различным министерствам подавалась в бюджетную комиссию, она проходила рассмотрение в специальных ведомственных комитетах. Через эту систему – то есть через финансовый контроль, осуществлявшийся бюджетной комиссией, – Военное министерство и Адмиралтейство, по сути, оказались подотчетными Думе. После Русско-японской войны флот пришлось строить фактически заново, а армию следовало радикально реорганизовать, увеличить и перевооружить в соответствии с техническими требованиями момента.

О твердом руководстве армией и флотом не было и речи. Система верховного армейского и флотского командования находилась в процессе непрерывной реорганизации. Подавляющее большинство отдельных военных учреждений возглавлялось абсолютно безответственными великими князьями, которые обычно преследовали собственные частные цели, не обращая ни на кого внимания. И в армии, и на флоте имелось много способных и энергичных военных специалистов, которые с энтузиазмом разрабатывали планы реформ, но были совершенно не в состоянии добиться их воплощения.

Когда Гучков стал председателем думского комитета по обороне, он сразу же установил контакты с такими людьми в Военном министерстве и Адмиралтействе, которые выступали за решительную реорганизацию этих учреждений. Таким образом в Думе сосредоточилась вся работа по реорганизации российских вооруженных сил.

Нет сомнения, что Третья и Четвертая Думы играли крайне важную роль в подготовке России к войне 1914–1918 гг. Трезвомыслящие, предприимчивые элементы и в армии, и на флоте ощущали твердую поддержку Думы, а Дума, в свою очередь, опиралась на них в борьбе с придворной камарильей.

Однако это сближение вызвало крайнюю подозрительность в кругу тех приближенных царя, которые выступали за возврат к абсолютизму.

Весной 1908 г., во время обсуждения бюджета Военного министерства в Думе, Гучков произнес речь, в которой призвал великих князей принести «патриотическую жертву», указывая, что Дума уже обратилась к народу с просьбой пожертвовать самым необходимым в интересах защиты страны. В сущности, Гучков просил великих князей отказаться от своих административных постов в армии, на которые они все равно не годились и на которых проявили полную безответственность. Это требование было сделано с полного ведома военной администрации. Речь Гучкова конечно же вызвала огромное негодование в придворных кругах. Царица сразу же восприняла ее, как и всякое вмешательство Думы в военные вопросы, как покушение на царские прерогативы.