Россия в поворотный момент истории

В воскресенье многие депутаты Думы из различных фракций тщетно пытались убедить председателя провести в понедельник официальное заседание.

В полночь с 26 на 27 февраля весенняя сессия Думы была прервана согласно царскому указу, на котором князь Голицын поставил дату 25 февраля.

Этим указом была поставлена последняя точка в царском плане. Утром 27 февраля начался бунт резервных батальонов гвардейских полков. Вызванная с фронта кавалерия так и не прибыла в столицу. В то же утро правительство князя Голицына перестало существовать.

Часть четвертая Поворотный пункт в Российской истории. Февральская революция

Глава 13 Судьбоносные дни

Примерно в 8 часов утра в понедельник 27 февраля 1917 г. меня разбудила жена. Она сказала, что только что звонил Некрасов и сообщил о том, что сессия Думы прервана, что восстал Волынский полк и что меня просят срочно прибыть в Думу. Несмотря на то что политическая ситуация в последние дни становилась все более зловещей и непредсказуемой, прошло несколько секунд, прежде чем я осознал весь смысл некрасовских известий. Сцена для развязки трагедии давно была готова, но, как часто бывает в подобных случаях, произошедшее стало для всех полной неожиданностью.

Однако я очень скоро понял, что час наконец пробил.

Я быстро оделся и сразу же отправился в Думу, до которой от моего дома было 5 минут ходьбы. Сперва я думал только о том, что работу Думы следует продолжить любой ценой и что нужно наладить тесные контакты между Думой и вооруженными силами.

Оказавшись в Думе, я немедленно направился в Екатерининский зал, где уже находились Некрасов, Ефремов, Вершинин, Чхеидзе и некоторые другие депутаты оппозиции. Они согласились с моим предложением о том, что необходимо провести официальное заседание Думы. Некрасов сказал мне, что Родзянко разослал телеграммы царю в могилевскую Ставку и командующим фронтами, оповещая их о нарастании беспорядков в Петрограде.

Накануне председатель Государственной думы отправил следующую телеграмму царю в Ставку:

«Положение серьезное. В столице анархия. Правительство парализовано. Транспорт, доставка продовольствия и топлива пришли в полное расстройство. Растет общественное недовольство. На улицах идет беспорядочная стрельба. Части войск стреляют друг в друга. Необходимо немедленно поручить лицу, пользующемуся доверием страны, составить новое правительство. Медлить нельзя. Промедление подобно смерти. Молю Бога, чтобы в этот час ответственность не была возложена на монарха».

27 февраля Родзянко послал царю телеграмму следующего содержания:

«Занятия Государственной думы указом Вашего Величества прерваны до апреля. Последний оплот порядка устранен. На войска гарнизона надежды нет. Запасные батальоны гвардейских полков охвачены бунтом… убивают офицеров. Примкнув к толпе и народному движению, они направляются к дому Министерства внутренних дел и Государственной думе. Гражданская война началась и разгорается. Повелите немедленно призвать новую власть на началах, доложенных мною Вашему Величеству во вчерашней телеграмме. Повелите отмену вашего высочайшего указа вновь созвать законодательные палаты. Возвестите безотлагательно высочайшим манифестом. Государь, не медлите. Если движение перебросится в армию, восторжествует немец и крушение России, а с ней и династии неминуемо. От имени всей России прошу Ваше Величество об исполнении изложенного. Час, решающий судьбу вашу и Родины, настал. Завтра может быть уже поздно. Председатель Государственной думы Родзянко».

Покидая утром квартиру, я позвонил нескольким друзьям с просьбой направиться в казармы мятежных полков и постараться убедить войска прийти к Думе.

За несколько дней до революции депутаты, наконец, поняли, что левое крыло Думы – единственная группа, знакомая с настроениями масс и имеющая представление о том, что происходит в городе. И действительно, мы очень успешно наладили разведку и сбор новостей по всей столице – каждые 10–15 минут нам по телефону сообщали о последних событиях. Как только я появился в зале, меня окружили и засыпали вопросами. Я сообщил, что восстание охватило весь город, что мятежные войска направляются к Думе и что, на мой взгляд, началась революция. Я заявил, что наш долг как представителей народа – приветствовать восставших и встать вместе с ними на защиту общего дела.

Известие о том, что к Думе идут солдаты, сперва вызвало у депутатов тревогу, но вскоре это чувство было позабыто – все с нетерпением ждали их появления.