Россия в шубе. Русский мех. История, национальная идентичность и культурный статус

Таковы были реалии сибирского этапа меховой истории России и причины успеха «Сибирского взятия». Присоединение обширных восточных земель позволило Москве значительно увеличить экспорт пушнины. Доходы от продажи меха во второй половине XVII века были очень велики[281]. Вместе с этим выросло и значение Архангельска как важного морского порта[282]. Голландский путешественник Корнелий де Бруин, посетивший Россию на рубеже XVII – XVIII веков, описал Архангельск как великолепную гавань: «Тут находилось много кораблей на якорях, поджидавших другие корабли, возвращавшиеся на родину». Он также указал на множество иностранных торговцев в городе, изобилие разного товара и большой доход, который казна получает от таможни[283].

Таким образом, с 1645 года власть делает решительный шаг в сторону увеличения добычи «мягкого золота», и во второй половине XVII века меховая торговля переживает новый подъем, связанный с очевидными успехами в освоении Сибири. Одновременно идет еще один важный процесс – формируется самодержавная единоличная власть русского монарха, которая при Михаиле Федоровиче больше декларировалась, чем реализовывалась[284]. Алексей Михайлович взял на себя роль сильного и независимого правителя, судьи и защитника православных, царским мечом устанавливая порядок внутри страны и направляя своих верных подданных на борьбу с врагами за ее пределами.

Царский мех для наследника

Процесс усиления самодержавия, заметно ускорившийся с середины XVII века, нашел благодатную почву в народных представлениях о власти. Мы уже писали о том, что в русской культуре правитель воспринимался как обладающий особым везением и удачей – Долей. Другой примечательной царской чертой нужно назвать равнодушие к материальным ценностям, но вовсе не потому что царь отрицал их, а, напротив, оттого, что имел их в избытке[285]. В народном представлении царю нет нужды заботиться о роскоши, вкусной пище и драгоценностях – они всегда у него под рукой, всегда в избытке[286].

Разумеется, царь богат и самыми разнообразными мехами. Не случайно в народных сказках мех – важнейший атрибут царской персоны. Так, в сказке «Козьма Скоробогатый» (вариант известного сюжета «Кот в сапогах») хитрая лиса, добиваясь царской милости для своего бедного друга Кузьмы, делает подношения различными мехами: серыми волками, черными медведями, соболями и куницами, тем самым показывая, что ее хозяин равен царю по статусу. Меховые подношения сделали свое дело – в конце истории Кузьма сам стал царем[287].

Оригинальное развитие «мехового» сюжета представляет сказка «Василий-царевич и Елена Прекрасная»[288]. Она начинается с рассказа о том, что брату царя Ивана, Василию, очень не везло в жизни. Царь Иван принимает решение изгнать его из Дворца: царевич не обладал счастливой Долей – а значит, и не имел права жить в царских палатах. Долго скитался Василий, пока не встретил «бабку голубую шапку», которая посоветовала ему в честь Пасхи сходить к своему брату, царю Ивану, и попросить у него подарок. И правда, царь согласился пожаловать своему несчастному брату «сорок сороков черных соболей», «золота на пуговицы» и «зеленого шелку на петельки», с условием, что тот сошьет тулуп к утру «и чтоб на каждой пуговице было по райской птице, по коту заморскому!». Это непростое задание герою удалось выполнить благодаря вмешательству Елены Прекрасной. Пройдя ряд испытаний, Василий сам оказался правителем царства. Показательно, что ключевым предметом в истории этого сказочного героя становится царская шуба.

Учитывая вышесказанное, очевидно, что меха и шубы должны были играть заметную роль в идеях и действиях, связанных с укреплением и продолжением царского рода. Особую важность вопрос приобрел в XVII столетии, когда рождение наследников престола рассматривалось современниками как дело исключительно государственной важности: слишком хорошо были живы в их памяти страшные события Смуты.

Торжествами этого круга были родины (куда составной частью празднеств входили наречение имени и колыбельная молитва), крестины и именины. Праздники сопровождались щедрыми дарами: от светской власти – церковной[289], совершающей эти обряды, затем царственной роженице от ее ближнего круга[290] и, наконец, новорожденному – от родителей, их ближнего круга, определенных должностных лиц, и – шире – от всех подданных. Верно замечено, что «дарение подарков для новорожденного было строго обязательным и напоминало сбор дани, принимаемой от различных сословий и населенных пунктов всей страны»[291]. Чаще всего в качестве даров здесь выступали отрезы шелковой ткани (атласа, камки, бархата), серебряные кубки (реже – стопки), деньги и, конечно же, мех в виде «сороков» соболей[292].