Россия в Центральной Азии. Бухарский эмират и Хивинское ханство при власти императоров и большевиков. 1865–1924

После появления «Страны бесправия» либеральные русские мусульмане, удрученные сопротивлением, которое оказывал всем реформам Абдул-Ахад, начали открыто критиковать положение дел в ханстве. 3 мая 1909 года на первой странице бакинского сатирического журнала «Мулла Насреддин» появилась карикатура, изображавшая эмира и кази-калана, удерживавших овцу с надписью «Благородная Бухара», которую стриг европеец. В 1910 году либеральная оренбургская мусульманская газета «Вакт» («Время») напечатала несколько нелицеприятных статей о ситуации в Бухаре. В том же году после визита в Центральную Азию глава мусульманской фракции в третьей Думе С. Максудов заявил, что, по сравнению с русским Туркестаном, условия жизни в ханстве просто невыносимы. В июне 1909 года Исмаил-бек Гаспринский писал в своем «Тарджумане», что ждет от России проведения реформ в Бухаре: «Если бы Ташкент и Петербург всерьез постарались, было бы возможно сделать Бухару более организованной и культурной страной с хорошо налаженным управлением».

М.А. Варыгин, посетивший Бухару в начале Первой мировой войны, прямо заявлял, что Россия стоит перед выбором: если она не хочет по-прежнему нести ответственность за невыносимые условия жизни в ханстве, закрывая глаза на действия местного режима, то должна сделать реальные шаги в сторону политических реформ и продвижения экономического развития или предоставить Бухаре полную независимость и, таким образом, по меньшей мере положиться на добрую волю ее народа. Русское правительство, похоже, не собиралось делать такой трудный выбор до тех пор, пока традиционная политика в отношении Бухары обещала больше преимуществ, чем неудобств. Однако события в ханстве уже начинали внушать сомнения по поводу дальнейшей эффективности политики Министерства иностранных дел.

Проблема Западного Памира, 1896–1905 гг

Начиная с 1880-х годов дружеское отношение эмира к России можно было считать само собой разумеющимся. Однако помимо этого политика невмешательства предполагала существование местного правительства, способного внушать своим подданным уважение и послушание. Но хотя Россия сознательно способствовала повышению престижа эмира, в действительности скрыть силу России и слабость Бухары не представлялось возможным. Поэтому и бухарская власть, и бухарский народ в борьбе друг с другом все чаще обращались к России за поддержкой. Эта проблема встала во главу угла в Западном Памире, где ненависть населения к бухарским властям достигла максимального накала.

Вошедшие в состав Бухары в 1896 году в результате заключенного в 1895 году англо-русского соглашения о памирской границе Шугнан, Рушан и Северный Вахан были самыми бедными районами в ханстве. Двенадцать лет афганского правления оставили свой след в этом регионе, и без того обделенном природой. Учреждение бухарской администрации оказалось дополнительным бременем, хотя в 1895 году Абдул-Ахад обещал России отложить сбор налогов на этой территории до 1 октября 1899 года. Помимо материальных трудностей еще одной проблемой региона стала религиозная вражда между правящим суннитским классом и местным населением, исповедовавшим исмаилизм шиитской ветви ислама. Последнее сразу же начало жаловаться на тиранию своих бухарских хозяев русским войскам, стоявшим в ваханском Хороге и в русских Восточных Памирах.

Напряженность, возникшая в Западном Памире между местным населением и бухарскими властями, была для России особенно нежелательна из-за стратегического положения этого региона, расположенного близко к северной границе Индии. В мае 1897 года Ташкент поручил начальнику Памирского отряда в Хороге употребить все свое влияние на бухарских чиновников, чтобы обеспечить справедливое отношение к жителям Западного Памира. Такой способ неформального надзора не смог решить проблему, и в декабре 1898 года генерал-губернатор С.М. Духовской отправил подполковника Кузнецова в Бухару, чтобы обсудить ситуацию в Западном Памире и предложить, чтобы ответственность за управление этим регионом взяли на себя находящиеся там русские военные власти. Абдул-Ахад был настроен согласиться, рассудив, что с момента присоединения этой территории она принесла ему массу проблем и расходов и никакой прибыли. Однако заявил, что, поскольку Лессар вынудил его взять Шугнан-Рушан в обмен на Южный Дарваз, он, в свою очередь, не сможет передать этот район России без колоссального ущерба для своего престижа в глазах подданных, если не получит за него подобающую компенсацию. Политический агент Игнатьев в своем докладе Духовскому от февраля 1899 года поддержал просьбу Абдул-Ахада о компенсации на том основании, что отсутствие такой компенсации со стороны России означало бы подрыв власти эмира.