Россия в XVIII столетии: общество и память

Приведенный пример, впрочем, можно счесть не вполне корректным, поскольку речь в нем идет не о векселе, а о заемном письме. В целом же можно констатировать стремление опротестовывать имевшиеся на руках векселя в срок, в том числе, как было показано выше, независимо от того, где находился в этот момент заимодавец. О значении, которое придавалось самой процедуре протеста, говорит и еще одно обстоятельство: нередко в ответ на предъявление служащим магистрата опротестованного векселя заемщики не только признавали себя «повинными» платить по нему, но и сопровождали это признание подробностями взаиморасчетов со своим контрагентом. Так, например, в 1750 г. И. И. Омешатов в ответ на предъявление ему векселя на 4 руб. на имя Е. Я. Брудастова объявил, что у них с заимодавцем торговые счеты и, если, когда они «сосчитают», он останется должен, то заплатит.[159] Подобные объяснения фиксировались в книгах протеста векселей и, поскольку не оспаривались заимодавцами, по-видимому, соответствовали действительности. Иными словами, последние считали необходимым на всякий случай опротестовать просроченный вексель, не дожидаясь окончательных взаиморасчетов с заемщиками.

Документы Бежецкого городового магистрата свидетельствуют о том, что в большинстве случаев, когда речь шла о протесте, поданном одним из своих земляков, служащие смотрели на то, что протест подан с нарушением положенных сроков, сквозь пальцы. В других случаях это обстоятельство, напротив, могло быть использовано для защиты своего от притязаний со стороны. Так, когда в 1753 г. служитель помещика А. Т. Тютчева Афанасий Кривопалов попытался взыскать с бежечанина Матвея Завьялова 112 руб. по векселю 1747 г., в магистрате навели справки и, не обнаружив протест 1748 г. (вексель был выдан на один год), постановили, что, поскольку, согласно Главе 33 Устава вексельного, опротестовывать вексель полагалось в определенный срок, а если срок был пропущен, заявления принимать не полагалось, «означенной вексель, учиня надпись, что по справке в опротестовании не оказалось и, списав точную под дело копию, возвратить показанному Кривопалову с распискою».[160]

Весьма распространенной была просьба признавших долг заемщиков о «сроке», «обож[д]ании», или «терпении», причем, судя по всему, отсрочка в таких случаях, как правило, предоставлялась и нередко долг действительно выплачивался. Так, в 1753 г. М. Е. Репин опротестовал вексель на 48 руб., выданный Ф. Е. Павловым

А. И. Дедюхину и переведенный на Репина. Заемщик отвечал, что уже уплатил Дедюхину и его жене 35 руб., а «об остальном просил обож[д]ания» и через несколько дней действительно с долгом окончательно расплатился.[161] Однако так бывало не всегда. Когда в декабре того же 1753 г. М. Д. Демин попытался взыскать 14 руб. с братьев Лариона, Петра и Ивана Телегиных, те также сперва попросили «обож[д]ания», но уже через три дня объявили, что платить им нечем.

Очевидно, что просьба об отсрочке вовсе не гарантировала уплаты долга, могла быть использована для затягивания дела, а то и вовсе его заматывания. Так, в 1741 г. А. Е. Тыранов выдал вексель на 100 руб. своему сородичу И. Ф. Тыранову. В 1742 г. заимодавец вексель опротестовал, но заемщик попросил «сроку». Спустя четыре года (!), в 1746 г., по-видимому отчаявшийся получить свои деньги И. Ф. Тыранов перевел вексель на боцманмата Луку Ревякина и тот вновь обратился в магистрат, который, в свою очередь, постановил выставить имущество должника на торги. Поскольку «охочих людей никого не явилось», решено было отдать имуществу Ревякину. Однако то ли последний на это не согласился, то ли решение не было исполнено, но еще через четыре года боцманмат пожаловался на бездействие бежецких властей в Московский магистрат, который послал в Бежецк соответствующий указ, но и тогда дело с места не сдвинулось, и в 1755 г. (через 14 лет после составления векселя!) Ревякин вновь бил челом о взыскании долга. Можно предположить, что, поскольку в последней челобитной боцманмата заемщик – Алексей Евстратович Тыранов – назван санкт-петербургским купцом, то, если это не ошибка, его подсудность столичному магистрату могла быть причиной бессилия бежецких чиновников.[162] Впрочем, вполне вероятно, он был человеком с «двойным гражданством», поскольку в ревизских сказках 1763 г. А. Е. Тыранов с женой и тремя сыновьями благополучно присутствует и, значит, он по крайней мере владел в Бежецке двором.[163]

В иных случаях, в особенности, когда кредитор проявлял настойчивость, служащие Бежецкого магистрата бывали более расторопны. Так, в 1767 г. Ф. А. Шишин попросил отсрочки платежа по векселю на 39 руб. до августа того же года. В феврале 1768 г. магистрат констатировал, что деньги не заплачены. Шишин же заявил, что в сентябре минувшего года уплатил своему кредитору П. С. Стрельникову 10 руб., а остальные деньги платить «повинен».[164]