Россия – возврат к могуществу. Обретение силы и национальной идеи

К началу 30-х годов в руках у Сталина сошлись концы всех «приводных ремней» советского государства. Аппарат его власти был налажен и работал. Сталин инициировал, ставил цели стране и направлял к ним продвижение по «генеральной линии». Но в то время он еще не был диктатор, единоличный властелин, деспот, каким может казаться в связи насаждавшимся культом его личности. В те годы он подчинялся решениям Политбюро, где не всегда имелось большинство его сторонников. Центральный Комитет имел большую самостоятельность. И, наконец, делегаты партийных съездов и пленумов проявляли порой не только независимость мнений, но и прямую «оппозиционность» и враждебность. Лавировать между этим требовало от Сталина большого ума, умения, хитрости, но почти всегда удавалось.

Почему Сталин так настойчиво стремился к власти и держался за нее? Сейчас это объясняют его чрезмерным тщеславием, восточной склонности к деспотизму. Если это и верно, но только отчасти. Если бы он был столь тщеславным, это не могло бы укрыться от его товарищей по подпольной работе, в тесном кругу ссыльных. По словам Сталина, он участвовал в революционном движении с 15-летнего возраста, но никто из товарищей по подполью ни разу не отмечал у него черт тщеславия или заносчивости. Скрывать подобное десятилетиями невозможно. В то время как многих раздражало высокомерие Троцкого, за что его называли «барином», ничего подобного о Сталине никем не было высказано.

Сталин, участвуя по поручению партии в «эксах» – вооруженных экспроприациях денежных средств у банков, или попросту в грабежах, ни рубля не оставлял лично себе из сумм, поражавших воображение читателей газетной хроники. У Сталина вплоть до победы Октября и переезда правительства в Москву, не было своего постоянного жилья, он всегда жил после очередного побега из ссылки и до нового ареста у знакомых, у родственников жены, у товарищей по партии.

Одевался Сталин более чем скромно. До самого окончания Отечественной войны он носил френч полувоенного покроя без знаков различия. В обыденной жизни Сталин был крайне прост, к чему привык за годы подполья и ссылок.

После его смерти на его «ближней даче», где он жил последние десятки лет, остались залатанные валенки и заштопанная одежда, казенная мебель, библиотечные книги, на стенах несколько картинок, вырезанных из журнала «Огонек». В его сейфе осталась его зарплата, из которой он иногда посылал помощь старым друзьям в Грузию и своей дочери Светлане.

Известны случаи, когда он отклонял пожелания коллег принять правительственные награды. Лишь после победы в Отечественную войну он, как генералиссимус, надевал на публичные мероприятия маршальский мундир с регалиями. Только после празднования пятидесятилетнего юбилея (до этого Сталин не позволял публично праздновать свой день рождения) в печати начали появляться славословия в его адрес. Замелькали эпитеты «выдающийся», «великий», «гениальный». В учреждениях на место портрета Троцкого, высланного из страны, рядом с Лениным стали вывешивать портрет Сталина. То был знак, что в стране появился новый народный вождь.

Безусловно, это играло на руку Сталину в его политической игре, но тешила ли такая мелочь его душу? – Маловероятно. Он хорошо понимал различие между собой, как реальным человеком, и образом, который создала государственная пропагандистская машина. После войны во время ссоры со своим сыном Василием, носившим фамилию Сталин, он воскликнул: «Ты думаешь, что ты Сталин? Ты думаешь, что я – Сталин? Вот он – Сталин!». И Сталин показал рукой на висевший на стене портрет генералиссимуса.

Подобострастие зависимых от него людей не интересовало Сталина. Он не был тщеславным человеком в принятом смысле этого слова. Немецкий писатель Лион Фейхтвангер вспоминал об интервью, которое Сталин ему дал: «Всю эту шумиху он терпит, сказал он (Сталин), только потому, что он знает, какую наивную радость доставляет праздничная суматоха ее устроителям, и знает, что все это относится не к нему как отдельному лицу, а как представителю течения …».

Начальное образование Сталин получал в духовных семинариях, однако был исключен, как он сам потом говорил, «за марксистскую пропаганду». Отсутствие формального образования Сталин восполнял чтением книг. Читал он очень много, быстро, с упоением, что стало одной из причин исключения его из Тифлисской духовной семинарии. Со временем он выработал особую технику быстрого чтения. Свидетели отмечали, что он умел сразу схватывать и запоминать по целой странице. Долгие годы ссылок стали для Сталина и годами успешного самообразования. Ссыльные царского времени имели неограниченные возможности выписывать книги и периодику, которыми обменивались. Сталин даже прослыл в среде закавказских социал-демократов самым знающим марксистом. Ленин, встретившийся со Сталиным в 1913 году в Кракове, был приятно удивлен начитанностью и эрудицией «нигде не учившегося» провинциального грузина.