Россия – возврат к могуществу. Обретение силы и национальной идеи

Падающая политическая поддержка, растущее недовольство продовольственным снабжением народа, военные неудачи ненадолго продлили бы жизнь этого слабого правительства, даже если большевики не сумели бы взять власть в октябре. Если не это, то страну могло ожидать только дальнейшее отступление на фронтах, скорое падение Временного правительства – в результате военного мятежа, и установление военной диктатуры. Диктатура одного или нескольких царских в недавнем прошлом генералов направила бы страну по единственно доступному им «новому» пути – дворянско-буржуазному подобию европейской демократии. Но сначала последовали бы годы наведения порядка в стране. Судя по жестокости «белого террора», проявленного царским офицерством в Гражданскую войну, меры по наведению порядка в стране немногим отличались бы от «красного террора» большевиков.

Однако то, что называется имущественными и производственными отношениями в стране изменению бы не подлежали. Развитие страны по старым наезженным рельсам привело бы Россию к длительному, на десятки лет, отставанию, даже прозябанию на задворках Европы. Разрушенные войной союзники, благожелательные и, вероятно, благодарные России за верность до конца союзническому договору, вряд ли смогли бы ей серьезно помочь кредитами на восстановление. Собственных же ресурсов для восстановления и ускоренного развития у России как не было до революции, так не было бы и теперь.

Однако, как мы знаем, России, Европе, всему миру, судьбой было отпущено только двадцать мирных лет. В условиях либерально-буржуазного строя о стремительном наращивании Россией экономических и военных мускулов речи быть не могло. Для сравнения можно привести условия, в каких Россия оказалась в 1991 году. Тогда тоже наступил новый политический и экономический кризис, развал, умеренная по меркам начала века «разруха», отсутствие национальной идеи, а на ее месте общее желание «жить как на Западе». Народ ельцинской России, жаждавший перемен, полагал, что его, освободившегося от «коммунистических» пут мученика жестокого режима, примут на Западе и во всем «цивилизованном» мире с объятиями, как равного, как любимого брата, проплутавшего семьдесят лет «блудного сына». Опостылевший всем «коммунизм» заменился в стране понятным и вожделенным «либерализмом», очень похожим на то, что случилось после февральской революции в 1917 году. Царило ощущение свободы, радость и ожидание скорых перемен, все верили чудо и бескорыстную помощь из-за рубежа. Но первой появилась свобода для бандитов, мошенников и стяжателей.

Об этом времени вспомним позже, пока только отметим, что за те же двадцать лет ельцинского «либерализма», были не построены, а разрушены тысячи заводов. Армия полностью потеряла престиж и уважение, на офицеров плевались на улице. Наше последнее технологическое чудо, космический «челнок», лишь недавно прошедший успешные испытания, был продан в парк аттракционов. За первые два десятилетия «новой» России была построена не промышленность, а всего лишь два пассажирских самолета, еще советской разработки. Это пример, как работает «либерализм» в стране, где не развито еще «гражданское» общество, способное контролировать себя и власти.

Возвратимся к варианту установления «либерального» режима в отсталой России начала века в условиях угрозы мировой войны, которая и разразилась через двадцать лет. Великие европейские страны рухнули под ударом фашистской Германии в считанные недели. Извечно отстававшая от них Россия последовала бы вслед за ними, развалившись как карточный домик, вплоть до самого Урала. Но на Урале Германию встретила бы не сильная русская военная промышленность, вооружавшая народ, а оккупационная армия союзной по «Оси» Японии.

Еще одну «развилку» в судьбе Россия могла встретить в 1918 году на Учредительном собрании. Этот всероссийский съезд представителей всех политических сил России должен был обсудить и принять основные для нового государства акты, выбрать правительство и его главу. Даже большевики задолго до октябрьского переворота публично призывали к скорейшему его созыву, полагая в нем возможность усиления своих позиций, не надеясь еще на успех силового переворота. Однако после Октября отношение большевиков к работе и вероятным решениям Учредительного Собрания изменилось в корне. После проведения всероссийских выборов депутатов (более 800), оказалось, что большевиков и их сторонников среди них было менее четверти. Стало ясно, что нужных большевикам решений Учредительное собрание не примет. Главой правительства большевик выбран быть не может, только либерал-социалист или эсер или меньшевик. Однако захваченную силой власть большевики отдавать никому не собирались.