Россия — всадник без головы

Думаю, что движение колонн рассчитывали и организовывали военные комиссары города, поскольку военные руководилиих прохождением. Милиция в парадной форме тоже вся была на улицах — в опасных местах она выставляла заграждения, чтобы одни потоки людей не пересеклись с другими и не возникла давка. Надо думать, что опробованный вариант движения людей во время демонстрации повторялся из года в год, поскольку двухчасовое движение к трибунам осуществлялось чуть ли не с точностью до минуты. Не было необходимости запасаться выпивкой, поскольку мы точно знали, что через 15 минут от начала движения нашей колоны мы будем минут десять стоять у гастронома, в котором все купим. А еще минут через пять наша колонна остановится у одного старого дома, во дворе которого нас ждут старушки со стаканами и с мешками под пустые бутылки, иногда даже с кусочками огурца на закуску (за пустые бутылки шла конкурентная борьба). Здесь мы разливали вино по стаканам, выпивали и дальше шли веселые и с песнями.

(Интересно, что когда я по направлению после окончания института приехал на работу в город Ермак, то там в первый год еще застал эти реликты сталинского времени. Ермак — город маленький, как по нему ни ходи, а через десять минут окажешься у трибуны и демонстрация закончится. За такое время человек не успеет опьянеть и развеселиться. Поэтому уже за час до демонстрации в месте сбора колонны завода ОРС (отдел рабочего снабжения — торговая организация завода) расставлял прилавки и разливал водку в бумажные стаканчики вообще без каких-либо наценок. В остальные дни водка «в розлив» не продавалась нигде, кроме ресторана.)

Изначальный замысел демонстрации был не в том, чтобы демонстрировать что-то кому-то на трибунах, — кому это надо? Люди должны были демонстрировать сами себя своим согражданам и от увиденного веселиться — ведь это праздник! И никто не стеснялся «подогреть» это веселье. Кстати, если в обычные дни милиция, подобрав пьяного и поместив его в вытрезвитель, потом выставляла ему счет в 15 рублей и сообщала об этом по месту работы, то в праздники вытрезвление шло, так сказать, «за счет заведения» и никому об этом не сообщалось.

Пожалуй, необходимо сказать пару слов о советской милиции. Милиционеры служили всему народу, а не деньгам или начальству, и даже по их внешнему виду это было сразу заметно. К примеру, увидеть милиционера даже с оружием самозащиты — с пистолетом — было очень трудно, поскольку, даже патрулируя, они были безоружны, редко кто-то один из патруля мог иметь пистолет. Они служили народу, и эта служба их и защищала — при появлении милиционера все безобразия прекращались и милиция занималась разбором происшествия и составлением протокола. А милиционера с оружием нападения — с дубинкой — мы не могли себе представить даже в страшном сне. Мы же не на Западе — это там «люди скоты» и «позволяют себя бить». А мы свободные советские люди — кто посмел бы нас бить?! Что интересно, в 1966 г., одновременно с выходом Указа об усилении борьбы с хулиганством, дубинки были поставлены на вооружение милиции, и тем не менее, я никогда их не видел у советских милиционеров.

В те годы в Днепропетровске была пара народных возмущений, я помню, что как-то на «Южмаше» быстро собралась многотысячная толпа. Милиция, конечно, на такие случаи выезжала, но уж точно безо всякого оружия. Дело в том, что народные выступления были смертельны для партийного и советского начальства — его за это гнали с должностей. Посему эти толпы успокаивали лично самые высокие начальники, клятвенно обещая немедленно во всем разобраться и решить конфликт по справедливости.

Но вернемся к праздничным демонстрациям.