Россия выходит из войны. Советско-американские отношения, 1917–1918

Несмотря на то что этот протест позиционировался как официальное заявление Вашингтона (который никогда не давал подобных инструкций), Госдепартамент даже не имел его аутентичного текста. В отличие от британской, французской и итальянской нот это заявление не содержало угрожающих формулировок, оно еще больше обострило советские настроения. Кроме того, факт его вручения Духонину, а не советскому правительству вызвал подозрение, что цель протеста заключалась в завуалированной поддержке Духонина в его сопротивлении советской власти. Его текст опубликовали в газете «Известия» 1 декабря вместе с аналогичным протестом, независимо переданным Духонину французским военным представителем. Публикация этих двух сообщений сопровождалась заявлением Троцкого, в котором выражалось недовольство тем, что два военных представителя «сочли возможным направить официальные документы бывшему Верховному главнокомандующему генералу Духонину, смещенному Советом народных комиссаров за неподчинение Советскому правительству». Обвинив военных представителей в призывах Духонина проводить политику, противоречащую политике правительства, Троцкий продолжил: «…С таким положением дел нельзя мириться. Никто не требует от нынешних союзных дипломатов признания Советского правительства, но в то же время Советское правительство, несущее ответственность за судьбу страны, не может позволить дипломатам союзников и военным агентам с какой-либо целью вмешиваться во внутреннюю жизнь нашей страны и пытаться раздувать гражданские войны. Дальнейшие шаги в том же направлении немедленно спровоцируют серьезнейшие осложнения, ответственность за которые Совет народных комиссаров заранее брать на себя отказывается». Помимо этой неудачной коннотации письма Керта, дело осложнялось тем фактом, что новости об этом дошли до Троцкого как раз в то время, когда он получил от Марушевского второе письмо Джадсона. Сам генерал позже утверждал, что между этими двумя событиями не существовало какого-либо несоответствия, просто эти бумаги были написаны в условиях быстро меняющейся ситуации. Однако Троцкий, не упускающий ни одной пропагандистской возможности, заявил, что хотел бы знать, каким образом они сочетаются. Выступая на заседании Петроградского совета, состоявшемся на той же неделе, он заметил, что союзники, «по-видимому, находятся в состоянии крайнего замешательства», и заявил, что только это может объяснить одновременное появление двух документов, опубликованных в «Правде», – письменного заявления Керта генералу Духонину и письма его начальника Джадсона Марушевскому, – полностью противоречащих друг другу.

Ближе к полуночи 27 ноября Робинсу позвонили из Смольного и сообщили, что предварительные советско-германские переговоры о перемирии прошли успешно, военные действия подошли к концу, а начало официальных переговоров о перемирии запланировано на 2 декабря. «Карта бита, – записал Робинс в своем дневнике. – Игра проиграна!» (Рукописи Робинса, дневниковая запись от 27 ноября 1917 г.).

В среду, 28 ноября, эта новость была опубликована в утренних газетах в полном объеме. Она сопровождалась текстом нового обращения, подписанного Лениным и Троцким, к пролетариату воюющих стран. В нем, ссылаясь на успех предварительных переговоров и прекращение военных действий на Восточном фронте, большевистские лидеры снова призывали, на этот раз в самых простых выражениях, к действиям пролетариата союзных стран против своих собственных правительств:

«Правительство победившей революции не требует признания от официальных представителей капиталистической дипломатии, но мы спрашиваем у народных масс: „Выражает ли реакционная дипломатия их идеи и чаяния? Готовы ли они позволить дипломатам упустить великую возможность для мира, предоставленную русской революцией?“ Ответ на эти вопросы должен быть дан без промедления, и это должен быть ответ на деле, а не только на словах. Российская армия и русские люди больше не могут ждать и не желают этого делать. Если союзные страны не посылают своих представителей на переговоры, мы будем вести переговоры с немцами наедине. Мы хотим всеобщего мира, но если буржуазия в союзных странах вынудит нас заключить сепаратный мир, вся ответственность ляжет на них…

Мы ждем ваших представителей! Действуйте, не теряйте зря ни часа!»

Докладывая своему правительству о содержании этого обращения (но не приводя его текст), Фрэнсис заявил – без сомнения, по настоянию Джадсона, – что если сепаратный мир будет заключен и вступит в силу, противостоящие армии должны сохранять статус-кво, то есть нельзя допустить переброски немецких войск на Западный фронт. Если он не получит указаний об обратном, то «предложит запросить встречу глав миссий союзников и посоветует своим коллегам неофициально направить военных атташе к советским властям и дать эту рекомендацию тем, кто уполномочен вести переговоры о перемирии» (телеграмма № 2039 от 28 ноября 1917 г.).