Российская империя в сравнительной перспективе

Дворянство в коронных землях составляло социальную элиту и в отношении распределения имущества. Доход от дворянских имений был относительно высок, хотя существовали большие различия между отдельными землями. Феодальные владения в Альпийских землях были рассредоточены, тогда как дворянство в Богемии владело большими компактными имениями, которые позволяли им модернизировать формы производства¹⁶.

В том, что касается администрации, главной задачей дворянства было исполнение в своих имениях декретов, регулирующих ежедневную жизнь (Polizeyordnungen)¹⁷. Вплоть до 1848 года администрация и юрисдикция на низших уровнях зависела от дворян. Однако, здесь также были различия: в то время, как землевладельцам в Богемии удавалось решать и политические, и экономические вопросы, для дворян в Альпийских землях эта комбинация становилась не по силам. Поэтому до 1848 года они со все большей готовностью делегировали свои полномочия в общественной администрации государственным властям и, следовательно, отказывались от некоторых привилегий.

Дворяне в Богемии, напротив, вовсе не были готовы отказываться от своей общественно-административной власти и покориться представителям государства¹⁸. Здесь кроется важнейшая политическая проблема десятилетия, последовавшего за 1848 годом, когда нужно было отрегулировать механизм нового государства¹⁹.

1848–1849 годы положили конец официальным привилегиям дворянства. Помимо замены дворянской администрации государственной, новый общественный и гражданский закон признавал только подданных/граждан государства, формально обладающих равными правами. Формы представительства также изменились. Дворянские сеймы в 1861 году стали «современными» парламентами, построенными на системе представительства экономических интересов. Право на политическую избранность зависело уже не от дворянских привилегий, а от имущества и/или образования. Это касается конституционного представительства и на уровне империи, в Рейхстаге.

Последней привилегией дворянства в общественной жизни после 1861 года оставалось право использовать титул и герб. И оставалась еще одна привилегия, доступная только потомственным дворянам: допуск ко двору на основании рождения. Впоследствии эта привилегия стала основой общего самосознания данной группы²⁰. Сейчас трудно понять, какое значение имел доступ ко двору. Гарантировал ли он какого-либо рода секретное, непубличное влияние? Следовательно, изучение внутренней структуры Венского двора в последние десятилетия Габсбургской монархии так же необходимо, как и установление роли, которую играл двор в политической системе.

СОЦИАЛЬНЫЕ ЭЛИТЫ ВНЕ ДВОРЯНСТВА? Вряд ли можно говорить о существовании до 1848 года социальных элит вне дворянства. Конечно, в некоторых больших городах, особенно в Вене, предприниматели-буржуа могли основывать свои фирмы и очень много зарабатывать, но вместе с тем, надо сказать, что в лучшем случае они приобретали лишь местное значение²¹.

Как бы то ни было, когда началась промышленная революция, в обществе произошли драматические и хорошо известные изменения. Первые железные дороги, паровозы и фабрики открывали пионеры, но после середины XIX века в новые секторы стали вкладывать – нередко и инвесторы из дворянства – большие суммы. Появились большие заводы и тресты, принадлежавшие по большей части акционерным обществам, которые часто представляли банки²². Члены их правлений, а также ведущие представители промышленных и торговых синдикатов составляли группу, обладающую растущим социальным и политическим влиянием. Однако, нельзя с уверенностью утверждать, что они были социальной элитой в полном смысле слова.

Нет уверенности, что они имели высокий доход и получали лучшее образование²³. Им были свойственны схожие социальные и культурные интересы, и они были расположены к империи в целом. Но им не хватало престижа дворянства. Кроме того, они испытывали возрастающую неприязнь со стороны мелкой буржуазии, представители которой чувствовали себя под угрозой либерального капитализма и его сторонников. Поэтому для всех массовых идеологических движений конца XIX века (социалистического, христианского и национальных) характерен сильный антилиберальный и антикапиталистический уклон, имеющий целью исключить эту группу из общества²⁴.

Трудно оценить истинное влияние богатейшей буржуазии²⁵. Современники часто переоценивали ее (скрытые) действия, называя их конспираторскими, но развивались новые формы частной финансовой поддержки и клиентеллы, чтобы оказывать влияние на парламенты, правительства и общественное мнение²⁶.

Встает также вопрос, можно ли считать эту группу частью имперской элиты. Это кажется сомнительным, несмотря на ее ориентацию на империю в целом. Только в нескольких крупных городах они могли чувствовать себя в своей тарелке, будучи практически полностью изолированы от деревни и от населения мелких и средних городов²⁷.