Российская Зомбирация (СИ)

Юмор в эпоху крови погрубел, оброс, как грибок, соленой коркой, где шутки и прочие эвфемизмы выдумываются не за бутылкой водки или какой-нибудь розовой вечеринке, а появляются в таких вот березовых ебенях, с мертвецким, холодного цвета солнцем. Авторы у них – такие же мертвые сталкеры и их молчаливые, хмурые товарищи.

-Смешно, – сказал он, смущено принимая от меня туалетную бумагу.

Быт и еще раз быт!

Мы метили штрихпунктирном передвижений и мочой лесостепь. Опасное это дело, писать в Российской Зомбирации за деревьями: об это сложено столько анекдотов! Кончаются они печально.

Что называется: пошел в лес пописать, встретил зомби, заодно и покакал.

Зомбивед пыхтел, как диссидент, сзади. Возможно, покажется странным, почему я, в духе бульварного фэнтези, стал обрастать на пути к Новозомбиловску, подобием какой-то команды. По иронии судьбы должна еще появиться женщина, с которой я сначала буду на ножах, а потом на простыне. Фен будет вздыхать и хныкать, соответствуя своей роли социального иждивенца, совершать всяческие интеллигентские глупости, которые я с позиции сильного вожака буду исправлять. Позже выяснится, что зомби появились по воле какого-нибудь Черного Властелина и у него, конечно же, есть вакцина против заразы, а умный Фен придумает способ победить злодея. Я сражусь с ним в смертельной схватке, где мой неуязвимый (а как еще?) противник будет теснить меня, но в конце я исхитрюсь и нанесу финальный удар в какую-нибудь точку на его теле, которую не описала струя благодати. Например, в крестец. Будет оригинально.

Я тоже ненавижу дешевое юмористическое фэнтези.

Не помню, но кто-то из великих сказал, что свидетельство никчемности литературы есть свидетельство никчемности цивилизации. Интересно, между моими мыслями и этим выводом можно поставить знак равно?

А я, конечно же, “кчемный”. С полным рюкзаком мародерских трофеев, пистолетом, даже с автоматом, который продам задорого и буду с полгода жить, не покидая грязных баров Новозомбиловска. Определенно, в жизни рейдера намного больше плюсов, чем в жизни мертвого сталкера, но вот уж очень часто эти плюсы превращаются в кресты на кладбище.

Феликс провалился в какую-то пахучую жижу, что салатовой ряской стянула какой-то водоем. Какой-то, какую-то, где-то, когда-то – это термины потерявшейся эпохи, искаженной морали и времени, когда ничего нельзя сказать определенно.

Он забарахтался там, заорал, будто хотел отпугнуть от себя потенциальную царевну-лягушку. Из середины водоема поднялась удивленная, покрытая высохшей тиной голова. Овощ, которого я принял за бревно, с париком из зеленой жижи, заинтересовано посмотрел на нас и стал медленно подгребать к зомбиведу.

Мне стало интересно. Не торопясь вытащить товарища, я дождался подплывшего к нему мертвяка и ударил его железным прутом по голове. Тот, подергавшись в пруду, как синхронный пловец на пенсии, закачался по волнам. Вытащив сначала Фена, а потом зомби на берег, я с удивлением заметил, что в одной руке мертвеца была зажата сплющенная, с выпученными глазами рыба. Значит водоем проточный, но поток воды так мал, что все заплесневело.

-Зомби рыбачил! Ты представляешь?

-И что? Не забывай, ведь это же человек. Почему ты меня сразу не вытащил?

Я с удивлением изучал добычу. Раскрыв железным прутом пасть я увидел, что посиневшее нёбо и язык мертвеца исколот многочисленными костями и хрящиками. Гнойники, есть отеки. Невероятно, он охотился! Он покачивался в водоеме, пока вода не успокаивалась, а потом, видимо, ловил руками рыбу, словно мальчишка на мелководье.

-Потрясающе, конкурентоспособный вид? Представь, Фен, он занимался охотой! Что, если они смогут обучаться бесконечно, и когда-нибудь человечество столкнется с толпой жаждущих человеческого мяса существ, при этом вооруженных автоматами, умеющими пользоваться техникой, устраивать засады и знакомые с тактикой боя? Вот тогда нам точно конец.

Учителя, казалось, не заботило такое открытие, что овощ может рыбачить. Он счищал с одежды погоны из тины, а затем, раздевшись пока я изучал человека, отжал нехитрый костюм.

-Почему ты меня сразу не вытащил? – хмуро спросил горе-утопленник.

-Тебе надо было помыться, когда придем в селение, нас не в один дом не пустят переночевать, если от тебя нести будет, как от инфекционной лаборатории. Поверить не могу, а я считал, что когда буйные пытались меня спихнуть с дерева ими, как будто, кто-то управлял, а они сами... развились!

Фен пробурчал:

-Это всего лишь остаточная память. Вспомни, что никто из них не был рожден зомби, а они ими стали, будя до этого людьми. Неудивительно, что пробиваются инстинкты и старая память. Может он рыбаком был?

Промокший комбинезон зомби указывал, что он работал на заправке “Лукойла”. Эту компанию, впрочем, как и других энергетических магнатов, постигло небольшое несчастье: их руководство немедленно мутировано в зомбей, а по новостям еще долго показывали резиденции газо-нефтяных компаний, что стали огромной небратской могилой для тысяч и тысяч человек, запертых в одном здании с десятками буйных.