Российские Колумбы

Земля покрывалась позолоченными березовыми листьями. В густых космах травы спрятались иглы лиственниц. Слабый ветер раскачивал деревья, засыпая землю мелкой густой хвоей.

Неожиданно погода сменилась, подул холодный ветер с Саян.

— Снежком припахивает, да и пора, Покров день прошел, — оглянувшись, заговорил Егорыч. — Трава подходящая, давайте здесь заночуем.

Все согласились с Егорычем. Притомившийся Филька стоял, понурив голову, остальные лошади жадно набросились на траву.

Принялись каждый за свою работу. Егорыч развьючивал лошадей, путал их.

Звон колокольцев извещал, что лошади пасутся. Громогласный самодельный колокол из поршня полуторки старик подвешивал Фильке, своему любимцу. Всех лошадей Егорыч путал, а Фильку, по его утверждению, путать нельзя — он слишком стар.

Александр разжег костер и начал устанавливать палатки. Евгению засветло предстояло собрать все данные, чтобы утром следующего дня отправиться всем отрядом в маршрут. Самое главное — это измерить высоты скалистых останцов, которые изображены на старой карте. Из многих точек в течение всего лета Женя старался увидеть эти скалы в бинокль, но безрезультатно. Решили исследовать их напоследок, перед выходом из тайги. «Медвежий угол» назвал это место охотник из села Тымбыр. И Евгений направился к скалам.

Лиственницы уступили место угрюмым пихтам. Под ногами чавкала вода. Совсем умолк звон Филькиного колокола, растворившись в густой таежной глухомани.

Пихты густой темной стеной перегораживали путь. Показались просветы. Сухие торчащие сучья пихтача сдерживали продвижение.

Евгения остановил светлый простор. Перед его взором открылось озеро. Вместо скал, которые показаны на карте, — вода. Теперь все стало ясно. Скалы нарисованы ошибочно. По структуре строения земной коры здесь и не должно быть каменистых скоплений.

По озеру, не обращая на пришельцев внимания, спокойно плавали утки, перекликались гуси. Женя поспешил к лагерю, зная, что сюда завтра обязательно нужно прийти с приборами для обследования и нанесения озера на карту.

Вся надежда на колокольчик, только он мог вывести топографа к палаткам. Выставляя руки перед собой, оберегая глаза, Евгений торопился выйти из этой темно-зеленой полосы тайги.

Показавшееся между деревьями зарево костра словно подбросило Женю от радости. Стоявший у костра человек размахивал над огнем портянкой, высушивая ее горячим дымом. На таганке висел чайник, сдвинутый в сторону.

— Шапка. Откуда у него взялась шапка и зачем у костра с ружьем? — вдруг осенило Евгения. Внимательно присмотревшись к силуэту, он не узнал в нем знакомой фигуры. До огневища оставалось менее десятка метров. Только теперь Женя услышал под своими ногами треск сучьев. Человек стоял спиной, не обращая внимания. Остановившись, геодезист крикнул. Холодок пробежал с ног до головы, приподнялись под беретом волосы. Несколько раз окликал Женя лесного человека, но тот стоял словно вкопанный, широко расставив ноги, перебросив через плечо портянки. Из предосторожности он не решался подойти ближе к незнакомцу. Пять метров разделяло людей.

Оглушительным басовым криком заполнилась тайга. Филин еще раз пролетел над костром, извещая позывными звуками всех обитателей тайги о ночной смене. Человек с ружьем даже не поднял головы на нарушителя ночной тишины.

Женя удалялся, не спуская взгляда с лесного человека. Вскоре послышался звон Филькиного поршня.

Про человека с ружьем начальник отряда рассказал своим товарищам на другой день, когда пришли к озеру. Ему казалось, что не удастся найти пристанище лесного человека.

Вскоре геодезисты все же нашли незнакомца, он сидел у махонькой избушки, подперев руками голову. Увидев приближающихся путешественников, лесной человек вскочил, вытаращив испуганные глаза на неизвестно откуда появившихся людей.

На вопросы геодезистов человек не отвечал. Наконец, кадык, торчащий на изуродованной шее, задвигался, закрылись веки темных угрюмых глаз, человек натужно пытался что-то произнести, нервно жестикулируя жилистыми руками, но из широко открытого рта доносились прерывистые непонятные звуки. Глухонемой призывающе указывал на полусгнившую келью, заполненную истлевшими, потемневшими от сырости медвежьими костями.

— Он че, опупел, расположился у медвежьей ловушки? — затарахтел Егорыч, взглянув в щель. Огромнейшая потускневшая голова зверя лежала поверх костей.

— А черепок-то, как банный котел. Вот это махина! — вновь принялся Егорыч. Остальные молчали, прильнув к щели ловушки.

Евгений показывал в сторону поселка. Незнакомец шел впереди по еле заметной тропе. На деревьях было много затесов. Все они разные по возрасту: одни в виде щелей, обросших многолетним наростом, другие укрывались многослойной наросшей «подушкой», третьи, самые молодые, испускали свежий смолянистый запах. Лучше всех просматривалась прошлогодняя татуировка на березах.

Поздно вечером, когда на небе показались яркие осенние звезды, отряд подошел к поселку, встреченный сворой шумных местных собак. Селение на карте не значилось. Оно образовалось совсем недавно недалеко от центрального леспромхоза.