Российский анархизм в XX веке

В подпольных журналах, как правило, проводился более обстоятельный анализ социально-политической ситуации, что характерно, например, для публикаций в журнале «Туркестанский набат». Его авторы обвиняли большевиков в прабощении рабочего класса и крестьянства. В качестве апофеоза этого процесса рассматривалось возрождение капиталистических отношений при НЭПе. Уделялось внимание нарастанию безработицы и проституции в стране, как и росту налогов на крестьянство. В контраст ужасному положению трудящихся авторы журнала писали о роскошной жизни бюрократии («комиссаров»)²⁴⁸⁷. В той или иной мере эти проблемы затрагивали и авторы листовок. Одновременно с большевиками разоблачению были подвергнуты меньшевики и эсеры как партии, также стремящиеся к захвату власти²⁴⁸⁸.

В соответствии с анализом ситуации, редакция обратилась с воззваниями в адрес каждой группы, на поддержку которой рассчитывала: «Письмо к рабочим и крестьянам», «Письмо к людям науки и искусства, а также получившим высшее образование», «Открытое письмо к красноармейцам», «Письмо к офицерам». Каждый из этих слоев населения рассматривался как ударная сила будущей анархистской социальной революции, часть ее социальной базы. Эти воззвания ориентировали на непосредственные действия – всеобщую забастовку при одновременном массовом неповиновении властям, а затем – вооруженном восстании²⁴⁸⁹. Будущее общественное устройство авторы документа видели в анархо-синдикалистском варианте, как Федерацию профессиональных союзов, основанную на принципах федерализма, делегирования и сосредоточении всей власти в нижестоящих структуах. Трудовые коллективы, составленные из рабочих различных профессий, должны были взять в свои руки управление предприятиями и отраслями. Функции экономического регулирования должны были осуществлять органы самоуправления на основе данных Статистического справочного бюро. Предполагалось, что в процессе революции будут уничтожены органы государственной власти и карательные структуры прежнего режима. Армия заменялась бы всеобщим вооружением народа и добровольческими структурами охраны порядка. Убежденным противникам анархического строя предлагалось покинуть страну. Месть в их адрес отвергалась. Подлежали уничтожению денежные знаки. Вместо них предполагалось ввести обмен услугами и продукцией труда между союзами на основе свободного соглашения²⁴⁹⁰.

Журнал самарских анархистов «Возрождение» апеллировал не к широкому кругу сторонников, а скорее к самим же анархистам, призывая их к разработке теоретических проблем в новой исторической ситуации. Весьма характерно, впрочем, и различие оценок новой социально-экономической модели. Если авторы «Туркестанского набата» оценивали его, как «государственный социализм», представители «Возрождения» говорили о «государственном капитализме», который «хотя и отличается от империализма и других государственных форм, но вместе с тем имеет очень много общего»²⁴⁹¹. Он неизбежно ведет к тем же экономическим противоречиям. «Мы видим ту же безработицу, ту же эксплуатацию трудящихся и тех же дармоедов государственных чиновников, которые не являются производителями, а лишь только потребителями. […] Мы знаем, что батраков и полубатраков в деревне насчитывалось в 1922 году около 300 000 человек, в текущем году их насчитывают до 2-х миллионов, а через год-два мы будем иметь громадные кадры обедневших крестьян-батраков. […] Несмотря на изощрения их умов, промышленные кризисы мы переживали и будем переживать. Такие факты хорошо знакомы рабочим-металлистам»²⁴⁹², – указывал автор передовицы. Ставя в отдаленной перспективе задачу социальной революции, авторы журнала предполагали перейти к самовоспитанию и переоценке ценностей, «дабы выработать новый взгляд на некоторые вещи и в конце концов дать определенную форму анархизму, до сих пор дробящемуся на массу мелких группировок, зачастую не имеющих никакой связи»²⁴⁹³. Предполагалось, однако, что будет разработана модель революции «с так называемыми „программой-минимум“ или „переходной эпохой“»²⁴⁹⁴.