Российский анархизм в XX веке

С этой точки зрения поражение российского правительства не рассматривалось большинством анархистов, как более прогрессивное явление по сравнению с поражением Германии. Весьма характерны здесь высказывания одной из сотрудниц «Набата»: «Бороться против „прусского“ милитаризма? Против русского кровавого „царизма“? Но все милитаризмы и царизмы органически связаны между собой. Милитаризм не является чем-то обособленным, он – одна из главнейших основ всех современных государств и исчезнет лишь вместе с ними в одной общей могиле»⁸¹⁸. Интернационалисты доказывали, что основные издержки от войны ложатся на угнетенные слои населения (рабочий класс, крестьянство), в то время как буржуазия получает основную выгоду. «И если неизбежны немногие частные банкротства, – писал один из авторов «Набата», – то […] неизбежна также сохраняющаяся и порой даже растущая „жизненность“ многих других, прежних предприятий и созидание новых, порой колоссальных, богатств, – развитых и питаемых самой войной»⁸¹⁹.

Высказывавшееся некоторыми социалистами и анархистами мнение о том, что война была развязана с целью предотвратить обострение межклассовых противоречий и назревающую революцию, встретило скептические возражения. Так, А. Ге писал: «Это – довод очень несерьезный: если бы в момент начала войны рабочий класс находился на той ступени социальности, внутренней революционной дисциплины и классовой организованности, когда социальная революция действительно может стоять перед миром, как задача завтрашнего дня, то вообще никакая война не была бы возможна»⁸²⁰.

Анализируя причины раскола рабочего и революционного движения, массового подъема шовинистических настроений, как одного из источников войны, герои нашего исследования выводили их причины и из области культуры, связывая с широким распространением националистической идеологии, насаждением «государственнического сознания»⁸²¹. «Результатом этого было механическое вовлечение в войну и некоторой части революционного рабочего класса, поддавшейся сентиментальному доводу об оборонительном характере войны»⁸²², – писал Ге. Так или иначе, ответственность возлагалась на социал-демократов в целом. Причиной выбора большинством социал-демократических партий шовинистической позиции считался «буржуазно-реформистский» и государственнический характер их политического курса, проводимого в жизнь на практике⁸²³. Так, ссылаясь на решения Базельского конгресса II Интернационала 1912 г., авторы «Рабочего знамени» утверждали, что уже в то время перед лицом угрозы общеевропейской войны лидеры социал-демократии уклонились от решения «призвать рабочий класс к решительному, активному протесту, к действию против излюбленной ее сердцу буржуазии». Отсюда делался вывод, что руководствуясь логикой «классового сотрудничества», руководство социалистических партий в то время предполагало, «что в случае войны пойдет вместе со своей национальной буржуазией»⁸²⁴.

Истоки шовинистической позиции большинства социал-демократов анархисты-интернационалисты выводили и из марксистской идеологии. Так, А. Ге и И. Гроссман указывали, что признание необходимости существования национальных государств и тезис о высоком уровне развития производительных сил, как основном условии наступления социалистического строя, автоматически предполагают признание прогрессивного характера поддержки капиталистического «отечественного производства». Подобная логика привела социал-демократию к союзу с национальной буржуазией вплоть до защиты агрессивной внешней политики, в том числе – вступления «своего» государства в войну⁸²⁵. Это объяснимо, утверждал Ге, поскольку в условиях капиталистического строя периодические кризисы перепроизводства делают необходимым обеспечение колониальных рынков сбыта, а следовательно – борьбу за передел колоний⁸²⁶. В то же время патриотическая риторика Кропоткина и других анархистов-оборонцев представлялась как нечто, идущее вразрез с основополагающими принципами анархизма: «социал-демократическое грехопадение, логически вытекая из практики классового сотрудничества, отнюдь не противоречит общей политической концепции социал-демократии, а является ее логическим продолжением и завершением; грехопадение же анархическое, идя вразрез с общеанархической концепцией, представляет собой лишь очень прискорбное частное явление, которое, не будучи для анархизма характерным, не может быть и симптоматическим»⁸²⁷.