Российский анархизм в XX веке

Черкезов доказывал, с неприязнью к немцам, что испокон веков им присущи агрессивность, ненависть к славянам и романским народам. При этом он отрицал какое-либо значение для всемирного прогресса достижений немецкой культуры и науки, утверждая, что передовые идеи и открытия немцы заимствовали у англичан и французов⁷⁷⁸. Весьма красноречиво позиция Черкезова была выражена в письме к Гольдсмит от 21 сентября 1916 г.: «За мою полувековую политическую жизнь германский милитаризм окровавил Европу четыре раза. Пока германцы не разобьются окончательно, у них не будет мира. Пожелаем, в интересах социализма и демократии, полнейшего сокрушения германского милитаризма, восстановившего рабство в самой гнусной форме. На этот раз, надеюсь, Европа раздавит ужасного зверя и освободит рабов»⁷⁷⁹. В этом письме отчетливо звучат общедемократические и общесоциалистические мотивы. Черкезов не говорит об анархизме, но и не отрекается от него. Весьма интересно, что для некоторых оборонцев из числа анархистов разрыв с интернационалистской позицией привел к разрыву с анархизмом. Так, после начала войны в 1914 г. из рядов МГАК вышла интернационалистская фракция, принявшая название Московской группы анархистов-синдикалистов (МГАС). Вскоре МГАК распалась, а наиболее активные ее деятели ушли к эсерам⁷⁸⁰.

28 февраля 1916 г. позиция проантантовских оборонцев получила обобщенное выражение в «Декларации» 16-ти анархистов. Возлагая ответственность за развязывание войны на Германию, они требовали от немецких рабочих свергнуть кайзера и отказаться от аннексий. Всем анархистам предлагалось помогать вооруженным силам Антанты⁷⁸¹. Примером такой деятельности Кропоткин считал патрулирование берегов Англии добровольцами-рыбаками и доставку продовольствия⁷⁸².

Существуют различные объяснения истоков анархистского оборончества. По свидетельству И.С. Книжника-Ветрова, на Лондонском съезде анархистов-коммунистов «хлебовольцев» в 1906 г. Петр Алексеевич провалил антивоенную резолюцию: «Он высказал предположение о возможности похода Германии на Россию, назвал Вильгельма II „коронованным жандармом“ и с великой ненавистью говорил о его коварных планах»⁷⁸³. Здесь необходимо отметить, что на формирование «оборонческой» позиции Кропоткина влияло его франкофильство⁷⁸⁴. Симпатии российских анархистов к Франции имели идеологические основания. Французские революции XVIII–XIX вв. в значительной мере определили политическое развитие стран Европы. В 1870-е гг. во Франции широко распространялись идеи бакунизма и прудонизма, а в Парижской коммуне 1871 г. анархисты видели пример либертарной организации общества⁷⁸⁵. Боевые акты Ф. Равашоля, Э. Вайяна, Э. Анри оказали влияние на становление тактических установок «чернознаменцев» и «безначальцев». Революционно-синдикалистские профсоюзы Франции рассматривались как эталон радикального рабочего движения.

Сказывалось и влияние идей М.А. Бакунина времен франко-прусской войны 1870–1871 гг.⁷⁸⁶ Будучи настроен резко антинемецки и даже отождествляя порой германскую культуру с авторитарной милитаристской идеологией, Бакунин предрекал катастрофу для всех свободолюбивых политических сил в случае поражения Франции⁷⁸⁷. «Я приехал потому, – заявлял он, – что глубоко убежден, что дело Франции снова сделалось ныне делом человечества и что ее падение, ее порабощение режимом, который будет навязан ей прусскими штыками, было бы, с точки зрения свободы и человеческого прогресса, величайшим несчастьем»⁷⁸⁸. Первая мировая война вызвала новую волну интереса к идеям М.А. Бакунина. Попытки оборонцев активно ссылаться на его труды, привели к ответной реакции интернационалистов, отвергавших наличие элементов патриотизма в концепциях Бакунина и активно использовавших работы основоположника анархизма для обоснования собственной позиции⁷⁸⁹, противопоставляемой оборончеству П.А. Кропоткина⁷⁹⁰.

«Одно только несомненно, – рассуждал в 1914 г. Кропоткин. – Если восторжествует Германия, то война не только не будет освободительной: она принесет Европе новое и еще более суровое порабощение. Правители Германии этого не скрывают. Они сами заявили, что начали войну с целями завоевательными»⁷⁹¹. В данном случае, проявилось и воспроизведение Кропоткиным логики национально-освободительных движений. Воюющие между собой государства Петр Алексеевич также начал подразделять на угнетателей и борющихся за свободу. Так, в одной из бесед во время Первой балканской войны он утверждал, «будто бы победы славян над Турцией и исчезновение Турции, как государства, должны приветствоваться как победа безгосударственности: мол, исчезло одно государство с лица земли»⁷⁹². Как правило, оборонцы признавали пользу национально-освободительных движений с точки зрения их «радикализации и перевода на социально-революционные рельсы»⁷⁹³.