Российский и зарубежный конституционализм конца XVIII – 1-й четверти XIX вв. Опыт сравнительно-исторического анализа. Часть 2

Окружение Павла I в целом разделяло новый внешнеполитический курс. Так один из руководителей внешнеполитического ведомства граф Ф. В. Ростопчин в одном из писем указывал на бесполезность попыток организовать вторжение во Францию, так как «всё её население встанет на защиту независимости». Бурбонов восстановить вряд ли удастся, «пока сама республиканская армия не решит восстановить прежнее правительство». Одновременно Ф. В. Ростопчин осуждал своекорыстность и деспотизм Англии, стремившейся «загребать жар чужими руками», и вполне оправдывал разрыв с ней. По его мнению, Россия должна исходить из собственных прагматических интересов, не идти на поводу у других государств или каких-либо идеологических представлений. Она должна во многом перенять традиционную политику Англии – политику лавирования с целью защиты собственных национальных интересов.[236] Таким образом, предшественники Александра I понимали под легитимизмом монархический принцип правления безотносительно к личности, его представляющей, при котором право проводить любые преобразования имеет только монарх и никто более; никакие преобразования революционным путем допущены более быть не могут как совершенно бесполезные и несущие только гибель и страдание народу. Так утверждали Жозеф де Местр, де Бональд и другие идеологи будущего легитимизма.

Александр I и «молодые друзья» полностью восприняли эту теорию. Они также понимали невозможность и бесполезность восстановления старых порядков, они не могли не видеть необратимых перемен, происшедших в результате революции, которая выдвинула новых людей, новые общественные силы. Поэтому, рассуждали они, хотя монархия и должна быть восстановлена, но она должна стать «истинной монархией», может быть и конституционной. Полное восстановление дворянских привилегий тоже невозможно, при этом часть из них следует распространить на новые категории населения.

Анализируя итоги Великой Французской революции, российские правящие круги пришли к следующим основополагающим выводам. Во-первых, одной из причин революции стало промедление с реформами. Отсюда и пренебрежительное отношение к Бурбонам, игнорировавшим предупреждения просветителей. Во-вторых, чтобы успешно бороться с последствиями революции и восстановить монархический режим, необходимо пойти на значительные уступки новым общественным силам, выдвинувшимся в ходе революции. Оба вывода означали одно: чтобы революция не началась в России, необходимы своевременные реформы. В пользу этого суждения говорил и чисто практический довод – так называемый «конституционный опыт» на Ионических островах.

§ 2. «Конституционный опыт» на Ионических островах в 1799–1807 гг.

Участвуя во второй антифранцузской коалиции, союзный русско-турецкий флот под командованием контр-адмирала Ф. Ф. Ушакова летом и осенью 1798 года освободил от французов семь Ионических островов: Корфу Кеффолинию, Закинф, Левкос, Итаку, Паксос и Китиру. Естественно встал вопрос о будущем политическом устройстве островов. Турецкий султан Селим III попытался настоять на присоединении их к Османской империи. Но к удивлению многих активное противодействие планам султана оказал никто иной, как Ф. Ф. Ушаков, показавший себя не только военным, но и выдающимся государственным деятелем. Не чуждый идеям Просвещения, особенно концепции «истинной монархии» с её разделением форм правления в зависимости от размера территории государства, Ушаков предложил преобразовать острова в республику того же типа, что и Дубровницкая (Рагузинская), добившись, чтобы и патриарх Григорий V в сентябре 1798 года выступил с поддержкой этой идеи. В октябре этого же года Павел I сообщил английскому правительству о своем решении учредить Ионическую республику под протекторатом России и Турции. В целом Павел I, как уже отмечалось, не был сторонником дальнейшего территориального расширения России. Поэтому он не проявил особого интереса к Ионическим островам, предоставив Ушакову почти полную свободу действий.[237]