Российский колокол, 2015 № 4

Я любовался ею и балдел от счастья. И вдруг вспомнил самое прекрасное время в своей жизни – детство, когда мальчишкой весело и беззаботно проводил со своими друзьями все лето на зеленом берегу горной речки. Мы часами лежали под высоким крымским небом, о чем-то говорили, что-то выдумывали и решали какие-то проблемы. И нам не хотелось уходить домой. Так проходило три месяца. Наш мир был ограничен узкой долиной и ребячьими заботами, но мы были бесконечно счастливы, даже не подозревая об этом. И вот я, один из тех сверстников, оказался за тысячи километров от Крыма, в центре Европы, с женщиной с другого конца света, с которой меня сближали и сводили уже тогда какие то загадочные линии на ладонях, о коих я даже не подозревал, которая ждет от меня ребенка и дарит такое же спонтанное счастье, каким оно было в детстве. Мог ли я и мои товарищи предугадать тогда хоть один миг из сегодняшней моей жизни, ничуть не похожей на ту и оказавшейся так близко к ней?! И где вы теперь, мои друзья? Куда забросила вас судьба? И какие женщины рожают от вас детей?

Магда проснулась утром следующего дня, и комнату словно озарил ее звонкий и родной голос:

– Я только что увидела сквозь щелку глаз твое лицо и обрадовалась, как в счастливом детстве, когда сбывалась моя сокровенная мечта. И мне хочется есть, пить и гулять!

– Все давно тебя ждет, даже горячая ванна.

– Нет, это лучше вечером, сейчас приму прохладный душ.

– Конечно.

После завтрака мы пошли побродить по заснеженным горам. На «Жигулях» нам удалось подняться почти к началу скоростной лыжной трассы. Я запарковал машину у последнего домика горной деревушки и подал Магде руку со словами:

– Выходи, моя золотая, здесь почти тысяча метров над уровнем моря. Мы хорошо погуляем, подышим и даже позагораем. Вообще я мечтал подняться с тобой на Снежку – это вон та вершина. Но нам бы потребовалось значительно больше времени, соответствующая экипировка и мое умение водить машину по скользкому снегу.

– А как же сейчас?

– Главное – заехать сюда, а назад – вниз да вниз – это у меня получается без проблем. Я пойду чуточку впереди, а ты шагай за мной, но не напрягайся. Будем идти медленно, глубоко дышать и широко смотреть.

– И крепко целоваться!

– Ты так нежно это говоришь, что у меня захватывает дух…

И мы стали потихоньку взбираться по узкой тропинке, протоптанной в глубоком снегу. Было около пятнадцати градусов мороза. На небе – ни единой тучки. Свежий снег лежал мягким и пушистым ковром и искрился голубоватыми огоньками. Деревья, окружавшие широкую поляну, теснились, словно гигантские игрушки, укутанные в серебристые одежды, и напоминали одновременно приплюснутые шахматные фигуры, космонавтов в пухлых скафандрах и эскимосов, танцующих возле сказочных яранг. На склоне противоположной горы виднелись зубчатые ели. Они стояли ровными рядами вдоль широкой трассы как солдаты, и под их пухлыми «ватниками» угадывались стройные «тела». На вершине горы деревья рассеивались – там гордые великаны превращались в низкорослых невзрачных карликов.

С северной стороны поляну постоянно пересекали лыжники. Казалось, будто они вырывались на большой скорости из недр широкой сопки, а на самом деле лыжники поднимались по скрытой в просеке канатно-кресельной дороге, подходившей к вершине горы с противоположного склона, и оттуда начинали свой разбег.

Мы благополучно обогнули лыжную трассу и углубились в сказочный лес. Недалеко от перевала я увидел, что Магда запыхалась, и остановился. Она повернула ко мне лицо: а где же обещанное море поцелуев? Я снял с ее рук перчатки и стал нежно согревать холодные пальчики, а потом, когда она отдышалась, обнял ее голову и поцеловал в губы. И вдруг с замиранием сердца почувствовал, что от Магды исходит глубинная свежесть, словно дышит весной наша еще не родившаяся дочь. Я не удержался и воскликнул:

– Маг, я чувствую, как пахнет Александра: твоей сливой, но с более тонким оттенком!

– У тебя, родной, обостренное обоняние. Я же сейчас острее всего ощущаю гравитацию!

Солнце слепило глаза и даже припекало. Правда, последнее ощущалось на крошечных полянах, окруженных плотным скоплением деревьев, создающих затишья, – на них можно было увидеть раздетых людей, загорающих, лежа на перевернутых лыжах.

– Милый, хочешь промчаться вниз, как те ребята?

– Мне безумно хорошо с тобой!

– Я чувствую, как тебя волнует скорость этого чудного скольжения, – ты наверняка обожаешь кататься на горных лыжах?

– Да, хотя у меня не такая пижонская, как у них, экипировка.

– Ты часто приезжаешь сюда?

– Редко, потому что мне удобнее ездить на Ештед. От моего дома можно домчаться трамваем прямо к подъемнику и всего за двадцать минут, а сюда требуется добираться на машине почти два часа! Представляешь, часто бывает так, что в Либерце туман и слякоть, а на Ештеде – мороз и солнце, как здесь! Так что в сырую погоду я иногда «полощу» легкие сухим горным воздухом.

– А когда ты ходишь на охоту?

– В августе и декабре.

– Этой зимой еще не охотился?

– Нет. Меня приглашали на тридцатое декабря, на день закрытия охотничьего сезона.

– И что?

– Не пойду.