Российский колокол, 2015 № 5-6

Красив, как молодой Дантес,
и нагл, как уличный повеса,
спустился дельтаплан с небес
и приземлился возле леса.
И ты к нему через опушку
помчалась в солнечной росе;
был гениальным день, как Пушкин,
и это понимали все.
Но мне тревожно стало всё же,
себя я уличил в грехе:
метафорам таким негоже
соседствовать в одном стихе.
Не зря ж – с какой такою целью? —
вдруг ветер северный подул
и гулким выстрелом дуэльным
гром отдалённо громыхнул.
О Натали, Наталка, помни,
поэт – любой! – в душе пророк,
и потому-то нелегко мне
от мной же выдуманных строк.
Но взмыл, треща, летун цветистый,
поплыл он к облакам, звеня;
ты возвратилась и повисла,
смеясь, на шее у меня.
Садились на цветы стрекозы,
скользила дельтаплана тень,
и гроз далёкие угрозы
не омрачали больше день…

Мы вернёмся, когда замерцают неяркие звёзды

О.И.

Одуванчика пух залетает ко мне на веранду,
пацаны молоком угощают на клумбе ежа,
на прогулочном катере можно попасть в Ореанду
и вернуться по суше, как Чехов когда-то езжал.
С этим, думаю я, торопиться сегодня не стоит;
знойно, душно, потливо, и волны на море, увы;
в летней Ялте и так нарасскажут щемящих историй —
да таких, что не «Даме с собачкой» тревожить умы…
Мы поедем с тобой к водопаду, где звонкие сосны
подпирают атлантами крымского неба края;
в синеве облака, словно горы, плывут, светоносны,
и, как рыцарский замок, насуплена Ставри-Кая.
Возле самой яйлы постоим на скалистом карнизе,
с высоты нам легко различаются в прошлом пути:
в каждой частной судьбе наберётся порядком коллизий,
объяснений которым почти невозможно найти.
Я тебе покажу кипарисы на кладбище старом,
иудейский погост и сторожку, где жил караим:
эти виды забыть не под силу ни крымским татарам,
ни, тем более, грекам аутским и многим другим.
На ай-петринский пик лягут алые краски заката,
в восходящих потоках закружит орёл, что Икар.
Где кварталы сейчас, виноградники были когда-то,
и дюбек[3]

знаменитый там рос для гаванских сигар.Мы вернёмся, когда замерцают неяркие звёзды,
бриз задует, как дует уже миллионы веков,
и вибрировать будет пропахший лавандою воздух
в тёмных кронах деревьев и трелях влюблённых сверчков…

Пора обнажённой души

Унылая пора…

А.С. Пушкин