Российский колокол, 2015 № 7-8

«Человек умер… Приезжайте…» Каждое слово прозвучало как удар колокола. Предательская дрожь в коленях заставила меня вцепиться в край стола двумя руками, чтобы не упасть.

– Ну-ну, парень, не раскисай. Бог не выдаст, свинья не съест. – Голос лесника был спокойный, добрый. – Давай поговорим. Не замыкайся в себе. Облегчи душу. – Он обнял меня крепко за плечи и, прижав к своей груди, вдруг тихо зашептал: – Жизнь продолжается, сынок…

Ему первому тогда я рассказал всю свою историю от начала и до конца. Потом, в ходе следствия, мне пришлось еще не раз рассказывать и писать о случившемся. Те, кто занимались моим делом, были, наверно, настоящими профессионалами, и в первую очередь их интересовали улики и факты. Один из них так прямо и сказал:

– Факты и улики – упрямая вещь. Давай, колись на чистосердечное. Нам меньше мороки, тебе меньше срок.

Правду говорил лесник: «Когда-то люди были совсем другими. Просто теперь мы перестали понимать и друг друга».

8

Когда мы подошли в то утро к трем вросшим по пояс в землю гранитным великанам, Вовка как-то странно себя повел. Сославшись, что ему надо срочно проверить заброшенную еще вчера донку, он скрылся в прибрежных кустах ивняка. Мне ничего не оставалось делать, как самому, распаковав рюкзак, готовить мою верную подружку – резиновую лодку. Хотелось сегодня не только поохотиться, но и порыбачить.

Озеро сияло утренней голубизной, отражая безоблачное небо. От его зеркальной поверхности тонкими белыми ниточками поднимался пар. Прямо из воды, в двух метрах от берега, торчали макушки двух отшлифованных временем каменных валунов. Только успел подумать: «А что за сюрприз готовит мне это озеро?» – как в утренней тишине ухо уловило сначала громкий вскрик, а потом сухой треск выстрела. Недоброе предчувствие заставило меня броситься напролом через кусты, туда, где только что скрылся Вовка. Не обращая внимания на уток, взлетевших из камышей, потеряв кепку, сорванную упрямыми ветками, я неожиданно для себя оказался на узкой, хорошо утоптанной тропинке. «Животные на водопой ходят» – только успел подумать я, как прямо мне навстречу, беспрестанно оглядываясь, выбежал черный аист. Видно было, что птица чем-то встревожена. Тропинка узкая, разойтись невозможно. Я отступил в сторону, всем своим видом показывая, что уступаю дорогу. Но вместо того чтобы шагнуть вперед, аист неожиданно попятился и рухнул на тропинку. Первый раз так близко я мог видеть эту редкую и красивую птицу. Одно полураспущенное крыло лежало поверх, другое подогнулось под грудь. Откинув голову, аист смотрел на меня вполоборота, и ни тени волнения или страха.

Я подошел, осторожно поднял тяжелую птицу и понял, в чем дело: на длинную лапу намотался комок проволоки. Аккуратно расправив податливые черные крылья, почувствовал что-то липкое на ладони. Это была кровь. На черном оперении ее нельзя было сразу заметить. Крик, а потом выстрел. Все стало понятно. Вовкина работа. Вот почему он так суетился. Вчера нашел тропинку, увидел следы. И поставил ловушку.

Положив птицу на колени, я стал распутывать проволоку. Это оказалось непросто. Пришлось достать нож. Ноги аиста были тонкими и хрупкими, казалось, что они могут поломаться даже при слабом усилии. За всю операцию птица не проявила никакого беспокойства, ни разу не попыталась вырваться или клюнуть. Только, круто изогнув удивительную шею, смотрела мне в лицо. Потом осторожно взяла в клюв складку на рукаве моей куртки и так держала ее, пока я не освободил ее от пут. Несколько дробинок задели крыло. Страшно было подумать, что весь заряд мог попасть в эту благородную птицу.

Поставив аиста на землю, я отошел в сторону. Сделав несколько торопливых шагов, он обернулся, приспустил крылья и выставил вперед правую ногу. Наверно, это был знак благодарности. Не зная, как в таком случае должен поступить человек, я в растерянности раскланялся ему в ответ.

Стало ужасно стыдно за Вовку: «Как он мог это сделать? Что теперь выдумает в свое оправдание?»

Тропинка вывела меня прямо к озеру. У самой воды в странной позе, широко разбросав ноги, с прижатыми к груди руками, опрокинувшись на спину, лежал Вовка. Опять чудит. Стало даже обидно. Ну сколько может продолжаться между нами эта игра в «кошки-мышки»? Пришло время разобраться: зачем он здесь? И вообще, поговорить по-мужски. Решительно сделав несколько шагов по направлению к неподвижному Вовке, я вдруг заметил яркие красные бусинки на зеленой траве. Что это кровь, понял, когда увидел окровавленные черные крылья под ногами. Заряд дроби, выпущенный

Вовкой с близкого расстояния, разорвал птицу на части. Но зачем? Какая была необходимость?

Оглядевшись по сторонам и не заметив ничего подозрительного, я подошел к Вовке. Он лежал без движения в той же странной позе, с широко открытыми глазами. Щеки ввалились, нос заострился, лицо, покрытое испариной, было странного землистого цвета.

– Ну вот, Сашок, – он глубоко вздохнул, – ты и дождался, – он опять сделал паузу, – оступился я.