Россказни Жана-Мари Кабидулена. Великолепная Ориноко

Читатель уже ожидает его появления, подготовленный «россказнями» одного из самых ярких персонажей романа Жана-Мари Кабидулена. Обстоятельный Ж. Верн, конечно, приводит собственную, причем документально зафиксированную, сводку встреч мореплавателей с таинственными морскими существами. Вопрос этот долго не терял актуальности: в середине XX века на страницах научно-популярных журналов шли жаркие споры о морских призраках. Видимо, человечеству очень трудно расставаться с многотысячелетними поверьями о неизвестных созданиях, которыми якобы населена морская пучина. Вспомним хотя бы библейского Левиафана, аккадскую Тиамат, скандинавского Иормунгандра — огромного змея, обитающего в мрачных морских глубинах; кита Тохору — страшилу из маорийских сказаний, заглатывающего моря, устраивающего водовороты, губящего лодки и людей; полинезийского шагающего осьминога Сарефеке или неимоверных размеров кита, к которому приставал во время своего плавания к берегам Северной Америки ирландский монах святой Брандан, — спина чудовища была покрыта песком и камнем, на ней росли травы и деревья, а кое-где даже возвышались часовни. Список можно продолжать сколь угодно долго. Видимо, подобные верования возникли с началом мореходства, и многие из них дожили чуть не до наших дней.

«Отец научной фантастики», как убежденный реалист, не разделял морских мифов и суеверий. Однако, как опытный литератор, не спешил и опровергнуть их. Веру в существование чудища, будто б вознамерившегося принести погибель «Святому Еноху», по воле автора исповедует старый бочар Кабидулен, не только сам исключительно суеверный, но и умеющий создавать атмосферу, в которой его россказни видятся в правдоподобном свете. Опытные моряки до поры до времени высмеивают бочара, как, например, боцман Олив: «Он сам не знает, что мелет. Лучше б проглотил свой дурацкий язык. А то глупости вылетают изо рта, как вода у кита из дыхала!»

Но постепенно Жюль Верн нагнетает напряженность повествования. Ожидается что-то чрезвычайное. И оно свершается в северной части Тихого океана, в двухстах милях от Алеутских островов. Китобойное судно оказывается нанизанным на внезапно поднявшуюся со дна скалу, словно бабочка на булавку! Так автор вступает на тропу неаргументированной фантастики. Достаточно взглянуть на карту, чтобы убедиться: глубины в указанном районе превосходят четыре километра, что подтверждается мореходными картами конца XIX века. Физически невозможно мгновенное образование столь высокой горы. И это уже было известно тогдашним геологам. Значит, Ж. Верн отрицает реальность и выпускает на волю необузданную фантазию? А почему бы и нет? А. Конан Дойл в «Маракотовой бездне», В. А. Обручев в «Плутонии», А. Н. Толстой в «Аэлите» и «Гиперболоиде инженера Гарина», да и многие другие сознательно исходили в своих романах из полностью фантастических посылок. А в более поздней фантастической литературе этот прием вообще используется регулярно.

Итак, китобои оказываются в плену у рифа. Что же делать? Какой-нибудь банальный автор «снял» бы их первым приливом, но только не Жюль Верн. Владелец яхт, совершивших немало плаваний, он знает, что в открытом океане, вдали от берегов, приливы невелики, а значит, польза от них очень небольшая. Другое дело волна цунами. Она срывает «Святого Еноха» с рифа, проносит с бешеной скоростью через всю северную котловину Тихого океана и выбрасывает на лед в далеком Северном Ледовитом. Второй фантастический ход позволяет сочинителю в полной мере насладиться апокалиптической гонкой и красочно изобразить последовавшую вскоре катастрофу. Но здесь, пожалуй, переступается граница дозволенного. Дело не только в том, что характерные для Тихого океана волны цунами не проникают за Алеутскую гряду, в Берингово море, и совершенно неизвестны в Ледовитом океане. В конце концов, Ж. Верн не был специалистом-мореведом. Ему простительно упустить подобную «мелочь». Но писатель не обращает внимания — на этот раз, кажется, неосознанно — на гораздо более фундаментальную вещь: волновые движения — колебательные, по поверхности моря перемещается лишь форма волны, а частицы воды остаются в общем-то на месте; поступательное движение воды возможно только в случае ее обрушения. Поэтому-то цунами вдали от берегов неопасны для судов, и никакая из этих волн не может совершить описанное в «Россказнях Кабидулена». Что ж! И у маститых литераторов случаются ошибки, но в данном случае оплошность не нарушает стройности авторской мысли, не мешает осуществлению основного писательского замысла, о котором позднее написал Жан Жюль-Верн.

Интересно, что автор, желая заинтриговать читателей, собирался вначале назвать свой роман более броско: «Морской змей». Но после долгих раздумий, «из любви к точности», как выразился в своей книге Верн-внук, отказался от этого шага.