Росские зори

Самбион хотя и не принадлежал к могущественному фиасу[73], исповедующему культ бога Высочайшего, и сохранил приверженность к Яхве, купцы-судовладельцы считались с ним: у него был здравый рассудок и безошибочная интуиция, что немало значило в коммерческих делах. Из Танаиса Самбион выезжал редко. В городе ему принадлежали шорная мастерская, мукомольня и рыбокоптильня. За сырьем для своего производства Самбион далеко не ездил: оно само плыло ему в руки. Рыбокоптильня приносила Самбиону неплохие доходы, хотя и не относилась к числу крупных. Самые крупные принадлежали эллинам. Меотида и Танаис с его бесчисленными протоками изобиловали осетровыми, а эллины превосходно умели коптить рыбу. Танаисские копчения пользовались успехом как на восточных рынках, так и в самом Риме. На специально оборудованных судах эллины возили в столицу и живых осетров — зажиточные римляне платили за эту деликатесную рыбу огромные деньги. Самбион не мог конкурировать с эллинами, зато, оставаясь в Танаисе, он без всякого риска для себя неторопливо приумножал свой капитал. Поддерживая деловые связи с наиболее влиятельными из танаитов, он через них обеспечивал себя выгодными заказами. В городе, кроме его шорной мастерской, работали десятки эллинских, но он успешно конкурировал с ними. Он скупал шкуры и незамедлительно пускал их в дело. В его мастерской вырабатывались добротные кожи, из которых шили обувь, одежду, упряжь, нарезали пояса и портупеи. Готовые изделия он продавал на городской агоре. Хлеб — рожь и ячмень — он скупал у окрестных землевладельцев. В его мукомольне с утра до вечера скрежетали зернотерки, перемалывая зерно в муку, а на муку спрос был круглый год, особенно зимой, когда цены на продукты возрастали. Невысокий, худощавый, подвижный, Самбион успевал всюду; он безошибочно оценивал местный рынок, что обеспечивало ему постоянные прибыли. Купцы-эллины ревниво оберегали свои привилегии в городе, но они не раз рекомендовали Самбиона в коллегию, занимающуюся решением проблем внутреннего, городского рынка: он ловко улаживал спорные рыночные конфликты в интересах наиболее влиятельной части танаитского населения. Естественно, что эллины относились к нему как к равноправному партнеру, хотя он и не разделял их культ бога Высочайшего.

Что теперь Самбион грузил свое имущество на корабли, не осталось незамеченным: он никогда ничего не делал, предварительно не рассчитав каждый свой последующий шаг.

С кораблей Зенона выкинули мостки, команды высыпали на берег. После долгого трудного пути приятно было почувствовать себя в безопасности, почти дома: в Танаисе у многих были знакомые, друзья, родственники, а у некоторых и семьи. От городских ворот к пристани уже спешили женщины и дети. На женщинах были длинные платья полуэллинско-полусарматского покроя: свободно ниспадающие, с короткими рукавами или без рукавов, они не стесняли движений и подчеркивали легкость и стройность женских фигур. Волосы у женщин были стянуты яркими лентами, на ногах надеты сандалии или легкие полусапожки. Одежда девочек напоминала женскую, мальчики были в рубашках и коротких штанах.

Встречались шумно, радость смешивалась с плачем: треть команды не вернулась, полегла в битве с готами.

Останя, взяв с собой Раша, поспешил к кораблю с лошадьми. Оба коня благополучно перенесли морское путешествие, но заметно похудели. Увидев хозяина, Лось заржал, а в голосе у него, кроме радости, Останя уловил упрек. Конь будто говорил ему: «Зачем ты оставил меня здесь?»

— Ничего, ничего! — успокоил его Останя. — Теперь будем вместе.

Он вывел Лося на берег, Раш вывел Фалеева коня. Когда кони утолили жажду, Останя предупредил Раша:

— Будешь с лошадьми!

Раш догадался, чего от него хотел хозяин. К приказу он отнесся без всякого энтузиазма: ему не хотелось отдаляться от своих покровителей.

— Держи! — Останя протянул ему нож — тог самый, который до плена висел у Раша на поясе.

Гот принял нож с радостью: рабу не полагалось никакого оружия, поэтому с ним и никто не считался; мужчина с ножом — уже не раб, и к нему иное отношение.

Фалей, Даринка и Авда наблюдали за ними. Ступив на берег, женщины наконец почувствовали, как спадает многодневное напряжение, не оставлявшее их в пути. Присутствие женщин и детей подействовало на них успокаивающе. Сарматский плен больше не грозил им, а городские сарматы речью, манерами и одеждой заметно отличались от своих кочевых собратьев. Увидев, что Останя поручил готу лошадей, Фалей одобрил решение своего молодого друга. Останя знал, что Раш не воспользуется своим новым положением и не ускачет на доверенных ему конях. Как россы и эллины, он был наглухо заперт в полукольце сарматской степи. Сама обстановка рождала солидарность между ними. Каждый здравомыслящий человек стремился к союзу с близкими по судьбе людьми. На Раша во всем теперь можно было положиться, и Останя понял это еще в Сегендше, когда отказался продать его сарматам. Укрепляя дружбу с готом, Фалей выбрал из добычи, доставшейся им в ночной битве, меч и лук Раша, передал Остане, а тот возвратил их Рашу.