Ростерия (СИ)

— Неужели их не пощадят? — Евгения, до этого момента внимательно слушавшая обрывки фраз, резко повернула голову на звук, увидела говорящего — молодого парня в дорогом костюме и плаще — и быстро набросала на бумаге черты его лица; бесталанно, но невероятно узнаваемо. «Когда закончатся странички в блокноте, сделаю обход», — решила Женя, снова навострив уши и высматривая возмущённых и недовольных. Она не интересовалась происходящим на площадке, оглашением преступлений и вынесением приговора — об этом клуб узнает от любого другого доносчика. Сегодня её цель — вербовка, а так как Питер (девушка неприязненно поморщилась, вспомнив о бывшем друге) отказался помогать им, то придётся быть чрезвычайно осторожной: второго шанса нет, говорить следует лишь мутными полутонами, понятными только тем, кто серьёзно задумывался о чём-либо в таком ключе. «Жаль, почти все зрители — взрослые люди, ровесники бы поняли меня гораздо лучше…» Тем временем бывших охотников подтолкнули ближе к краю площадки, чтобы больше человек смогли разглядеть преступников. Евгения не удержалась и бросила взгляд: на улице мороз, а приговорённые в тонкой прохудившейся одежде. Один из сопровождающих, то ли сжалился, то ли покрасовался, но стянул тёплую мантию и отдал мужчинам. Те мгновенно встали поближе друг к другу и укрылись ею. Жуткое зрелище. Девушка вновь приступила к высматриванию потенциальных единомышленников. На сцену поднялся разодетый в кричаще яркую одежду юноша, придворный, судя по старательному выражению лица, развернул берестяной свиток…

— Франт, — зло выплюнул кто-то, и Женька быстро подметила возмущённого.

… И принялся выговаривать, едва ли не по слогам, оделяя особым вниманием и даже злостью каждую букву.

— Наш Император… Эммануил Данилович, — с краткой паузой и предварительно скосив глаза на бумагу, зачитал глашатай, — очень милостив, но существует предел даже его терпению. Он гарантировал лучшую плату Охотникам, более того, из собственной средств одаривал особо отличившихся, в том числе и вас! — Карающий перст нацелился на опальных, мальчишка набирал темп. — И как вы с ним, со всеми нами поступили: едва не раскрыли тайну нашего существования этим варварам! — установилась припозднившаяся тишина — суета, свойственная любой толпе, растворилась, все устремили взгляды на постамент. Даже Евгения ненадолго приостановила свою революционную деятельность. «Вот, значит, как зовут нашего правителя», — с заторможенностью подумала девушка. За последние сто лет имя королей ни разу не слышали ни в чьих устах; помнится, однажды маленькая Женя имела неосторожность спросить у отцовских товарищей, отчего данное знание так старательно скрывается — благо, родительские знакомые умели молчать. Иначе, неизвестно, оставались бы Опрасники главными купцами… Девочка подозревала, изначально обезличивание Императоров использовалось для стирания всех человеческих их черт, создания иллюзии концентрации чистой власти без властителя, но с годами такой приём всё более и более служил возвеличиванию государя над гражданами (что свойственно практически любой стране, где главенствует монархия) — ни у кого не было права осквернять его имя. И вдруг священное таинство открылось простому люду; хотя нет, смердам, да, последнее определённо уместнее. Наверняка Эммануил или его советники почувствовали, что народ крайне недоволен ссылкой лучших Охотников и по совместительству бывших общественных деятелей (что не маловажно), и чтобы задобрить подданных, правитель снизошёл… Евгения тряхнула головой и почти услышала зазвеневшие внутри бубенчики-мысли — нужно продолжать работу. А король уже упустил момент, раньше следовало снисходить.

— Владислав Скакунов Алексеевич, Борис Замётов Абрамович и Владимир Баранов Дмитриевич обвиняются в нарушении сразу нескольких правил регламента Охотников, которому по вступлении в данную организацию давали клятву, — вживался в роль юноша. — Во-первых, они отступили от своих профессиональных обязанностей, не выполнили норму поставки ценностей, ослушались начальство, подвергли опасности конфиденциальность Ростерии, нанесли ущерб Пункту Помощи № 3, скрывались от властей…

«И это только первый пункт!» — удивилась девушка, невольно вслушиваясь в длинный ряд синонимов.

— Во-вторых, они выказали явное неуважение Жизни…

— Чушь, — прошелестела добрая половина толпы, а Женя понятия не имела, как себя повести, судорожно листая блокнот.

— Таким образом, злодеи приговариваются к пожизненной ссылке в Сибру, — с довольным видом закончил парень, поклонился толпе, демонстрируя чудеса гибкости, и скрылся в ранее упомянутом доме позади возвышения. На месте глашатая появился главный судья (Интересно, для чего мужчина надел шапку, если парик наверняка греет лучше любого головного убора?), задачей которого было лишь сказать: